Холлика схватила незадачливого Хранителя, который извивался в ее хватке, как кролик.
- Я уравновесю твои чертовы Врата вместо тебя! - прорычала она голосом, пропитанным тяжелым воздухом. Одной рукой она оторвала его от земли и подняла в воздух. В голове Вандиена завыла надвигающаяся катастрофа. Сигмунд под ним тоже почувствовал это и, сильно толкнув брата плечом, вытолкнул его через Врата, после чего нырнул наружу, как будто выбирался из затопленной реки вброд. Но Вандиен еще не совсем отошел от Врат, когда почувствовал, что красный воздух внутри них внезапно стал разреженным. Перед ним промелькнул краткий образ Хранителя, отброшенного назад на сторону Лимбрета, кувыркающегося в воздухе и внезапно исчезающего за Вратами. На секунду он услышал взрыв смеха Холлики и увидел вспышку ее ухмылки.
Затем ее раздавила агония. Из ушей и носа хлынула кровь, и черный конь завизжал, как женщина. Врата падали, превращаясь в руины, которые были одновременно и больше, и меньше, чем камень. Сама чернота ночи опустилась сама по себе, создавая темноту, которую не мог пробить никакой свет. Одной агрессивной решимости Холлики было недостаточно, чтобы удержать Врата в рабочем состоянии; но ее хватило, чтобы подтолкнуть Черного вперед, отскочить от них, прежде чем рухнуть на землю. На них градом посыпались камни размером с кулак. Удушливая пыль древнего камня наполнила воздух; Вандиен не мог видеть Ки. Он отпрыгнул от Сигмунда и схватил Холлику, но даже силы ужаса было недостаточно, чтобы освободить ее. Камень, угодивший между лопаток, прижал его к ней, и он стал ее непроизвольным щитом от последовавших за этим обломков. На короткую вечность стена рухнула, а затем столь же тяжелая тишина милосердно накрыла их.
- Они прорвались? - голос, громкий, как рев ветра, прозвучал в ухе Вандиена и кто-то потряс его за плечо. Он повернулся к нему, а затем отпрянул от нечеловеческого лица, оказавшегося так близко от его собственного. Он уже видел эти бело-голубые глаза раньше; воспоминание не успокоило его. Он открыл рот, чтобы заговорить, но вместо этого закашлялся от каменной пыли.
- Они прорвались? - голос настаивал, но ответил голос Ки, спокойный, как летний день. - Я мельком увидела их с другой стороны, прежде чем она бросила в них Хранителя. Они были чисты, а Дреш был дальше от обрушения, чем мы.
Вандиен медленно перевернулся на спину. Рибеке выпрямилась и дала ему достаточно места, чтобы подняться на ноги. Ки просто смотрела на него, не прикасаясь и не говоря ни слова, но ее запавшие глаза были полны сожаления.
- Итак, они прошли. И Врата никогда не смогут быть открыты снова. Полагаю, я испытываю облегчение, - слова Рибеке казались почти человеческими; неуверенность придала настроенному инструменту Заклинательницы Ветров смертный оттенок в эту ночь.
Ки шагнула вперед, и Вандиен увидел, как ее взгляд блуждает по рухнувшей каменной кладке. Целая секция стены рухнула, обнажив плоскую желтую равнину с несколькими чахлыми деревьями. Казалось, что груды щебня недостаточно, чтобы образовать такую брешь.
Он запоздало вспомнил о Холлике. Лошадь стонала, но была неподвижна. К своему удивлению, он обнаружил, что Рибеке помогает ему стащить ее с седла. Освободившись от ее веса, Черный попытался встать. Смотреть на это было жалко, но в конце концов он поднялся на ноги, опустив голову так низко, что его нос почти коснулся земли. Он дрожал, и пот выступил на черной шкуре; но, казалось, каким-то чудом он не пострадал.
- Она жива? - спросил Вандиен Рибеке, когда Заклинательница Ветров склонилась над Холликой.
- Ты задаешь этот вопрос о брурджанке? - прозвучал ли намек на юмор в тренированном голосе? - Их почти так же трудно убить, как ромни. Она оглушена, и ее слух уже никогда не будет прежним. Но она будет жить, чтобы сообщить вам, что не чувствует себя перед вами в долгу.
- Я никогда не пойму, зачем она это сделала. Чего она добилась, проведя Ки через них? - Он остановился, заметив странный взгляд Рибеке. - Они не собирались пропускать Ки, ты же знаешь. Такова была их сделка с нами. Что мы сможем пройти Врата, если оставим Ки позади.
- Правда? Лимбреты очень любят заключать сделки. Я надеюсь, они думают, что это было хитро, потому что это была последняя сделка, которую они заключили с этим миром.
- Какова была твоя роль в этом? - внезапно спросила Ки ровным голосом.
- Это не должно тебя волновать, ибо я не желала твоего благополучия. Ты, как обычно, была пешкой в чужом гамбите, - слова были пренебрежительными, но они смотрели друг другу в глаза. Рибеке подошла к Ки, чтобы освободить ее все еще связанные запястья.
Глаза Холлики распахнулись. С ревом она зажала уши руками и раскачивалась взад-вперед. Рибеке оглядела улицы. Рассвет был не за горами; чем меньше улик останется, тем лучше.
- Приведи ее лошадь, - резко приказала она Вандиену. С невероятной, на его взгляд, силой стройная Заклинательница Ветров подняла брурджанку на ноги и повела прочь.
Глава 21
Кухня Микла была уютным местом, наполненным потертым комфортом. По старинной человеческой традиции, это была отдельная комната в доме, отгороженная от шума, который сейчас царил в остальной его части. Вандиен сидел в затемненном углу и пытался отключить свой разум.
Он слышал, как Джейс и Чесс внизу, в подвале, перетаскивали кровати и сундуки, чтобы освободить для Джейс место. Рибеке изгнала их туда, настояв, чтобы Микл зажег достаточно света в остальной части дома, чтобы она могла работать, и реквизировала его кровать для Холлики. Холлика и Микл в данный момент спорили о том, выпьет ли она молоко и съест ли питательное рагу, которое он ей принес, или она действительно встанет с кровати и сначала свернет ему шею. Тут Вандиен ставил на Микла. Решительное ворчание старика вызвало слабую улыбку на его лице, но она тут же погасла.
Ки сидела за столом, уставившись на свои руки. Вандиен посмотрел на нее, а затем отвел взгляд. Микл настаивал на том, что все должны поесть, в ужасе и восторге от того, что на рассвете в дом набилось множество людей, и так нагрузил стол,