— Я уже неоднократно говорил, что плюсы во сто крат перевесят минусы.
— Конечно, для вас железная дорога дело выгодное. Вы для себя стараетесь. Зерно с ваших складов будет поступать прямо в вагоны, а как нам быть?
Милютин посмотрел на Румянцева с неким сожалением. Ну, как же председатель земства не понимает самых простых вещей? Или он просто не желает понимать?
Наверное, на месте городского головы я бы гаркнул — мол, проект утвержден и обратной дороги нет. К чему тратить свои нервы и время?
Но, судя по всему, Иван Андреевич Милютин, как опытный управленец понимает, что ему нужны союзники. Причем, искренние. Остановить строительство дороги никто не сможет, а вот затянуть — вполне возможно.
Иван Андреевич только улыбнулся в бороду, потом сказал:
— Господа, у меня есть предложение… Давайте мы сейчас послушаем не мои рассуждения, а мнение человека, который в нашем Череповце живет недавно. Он, с одной стороны, вроде и посторонний, но вместе с тем, уже свой.
Так, уж не меня ли Иван Андреевич собирается под танк кинуть?
Я как в воду глядел.
— Иван Александрович, не желаете выступить перед нашим обществом? Можете прямо со своего места.
Глава 14
Заседание
Спасибо, Иван Андреевич, удружил. Мог бы предупредить. Вам это, господин городской голова дорого обойдется. Как минимум — в дюжину пирожных.
Конечно же, выступать не желаю, но придется. А с места — нет, мне надо видеть, к кому обращаюсь. И лучше стоя, чтобы доминировать.
— Господа, прежде всего, хотел бы поприветствовать всех присутствующих и поблагодарить за то, что вы пригласили меня участвовать в заседании… — начал я.
— Я вас не приглашал, земство тоже не приглашало… — нервно бросил Румянцев. — Вас приглашала Городская дума, так что, благодарите ее гласных.
— За что же вы меня так не любите, Николай Федорович? — деланно удивился я, хотя и знал, что Румянцеву меня любить не за что. Я, как молодой и образованный человек, должен бы поддерживать все прогрессивное, вроде идей земства, а я стою на позициях консерваторов. А еще арестовал соратника Румянцева — дворянина и землевладельца, оказавшегося отцеубийцем.
— А вы не барышня, чтобы любить, — огрызнулся председатель земства.
— Согласен с вами целиком и полностью. Подход у вас правильный, — не стал я спорить. — Любить следует барышень, а вот закон следует уважать. Я полагаю, что Земской управе пора обзавестись собственным юристом, который бы помог избежать нарушения законов империи. Например — напомнить, что решение о строительстве железных дорог принимает государь, а не уездное земство.
— Господин Чернавский, в составе земства достаточно образованных людей, — опять огрызнулся Николай Федорович. — В случае необходимости мы можем получить консультацию у лучших юристов — хоть Санкт-Петербурга, а хоть Москвы. А государь — он тоже человек и вправе ошибаться. Вот, если бы в его окружении были достойные советники, то ошибки бы не произошло. Но государь может прислушаться к голосу уездного земства и остановить строительство.
Ну вот, опять Румянцев повторяет легенду о Совете из выборных людей, который, якобы, завещал создать покойный Александр Освободитель. Сейчас ведь договориться до того, что исправнику придется арестовывать предводителя земцев. Василий арестует, а мне дознание проводить?
— Давайте мы сейчас не станем уходить от основной темы, — улыбнулся я. — Вы считаете, что строительство железной дороги — это ошибка. А я считаю — это огромная удача и для уезда, и для уездного земства. Половина Вологодской губернии и треть Новгородской, которые без дороги останутся, от зависти удавятся.
Румянцев собирался еще что-то сказать, но я, как можно мягче его оборвал:
— Николай Федорович, с вашего позволения, все дебаты потом. Люди приехали издалека, а мы с вами станем препираться, как два студента. Не будем? Спасибо. Прошу прощения, но у меня имеется несколько предложений. Не сомневаюсь, что присутствующие их выслушают…
Я снова поступил по старой учительской методике — обвел взглядом зал, мысленно поделил его на квадраты, пробежался взором по каждому из земцев или из думцев. Теперь, когда стану держать речь, время от времени посматривая в условный квадрат, каждый из присутствующих — купцов ли, крестьян или дворян, будет считать, что я обращаюсь к нему. Лестно же, если лично на него смотрит сынок товарища министра, да не простого, а МВД. К тому же, у меня у самого кое-какой авторитет имеется. Вот, теперь нужно использовать совокупность папенькина должностного авторитета, и моего, личностного. А начать надо с какой-нибудь шутки. Ага.
— Хочу начать с того, что у каждого свой собственный — не побоюсь этого слова, шкурный интерес к железной дороге. Например, лично у меня появится возможность почаще навещать родителей. Сейчас это сделать трудно. Нужно брать отпуск недели на две, а это, сами понимаете, для судебного следователя не всегда возможно. А если бы в городе была железнодорожная станция, а то и вокзал — ничего сложного. Сел в вагон, проспал до утра, потом взял извозчика, навестил родителей, а вечером обратно.
Что-то они меня слушают не очень внимательно. Видимо, не слишком прониклись тем, что коллежскому асессору нужно навещать отца и мать. Ладно.
— Или, предположим, такая проблема… — сказал я и сделал паузу. — Хочу сообщить, если кто не знает, что в Череповце у меня невеста, а ее родители живут в Белозерске.
Вот это уже интереснее. Народ навострил уши.
— Так вот, я уже с полгода не могу сыграть свадьбу, — пожаловался я. — Надо, чтобы и родители жениха, и родители невесты, все в сборе были. А у меня, сами понимаете, батюшка серьезный пост занимает. Ему в Череповец ехать — это у государя отпуск брать, недели на две, а то и дольше. Думаю, Череповец не в восторге будет, если сюда товарищ министра пожалует.
При этих моих словах Абрютин издал звук, напоминавший рык. Не то меня морально поддерживает, не то и впрямь, как нормальный уездный «воевода» не слишком жаждет появления высокого начальства.
— Если нам с невестой в Петербург ехать — тоже свои сложности. Тесть будущий, он тоже при должности. А с железной дорогой — гости в вагон уселись, хоть туда, хоть сюда. Понимаю, что для вас это