Перстень с вензелем императора я рассматривал с преувеличенным почтением и, даже постарался изобразить на лице зависть. Кажется, получилось. Возвращая Ивану Андреевичу подарок (или награду, как посмотреть), спросил:
— Надеюсь, порадуете новостями?
— Порадую, — кивнул мой собеседник. — Его Императорское Величество одобрил проект железной дороги Санкт-Петербург — Вологда, уже отдал приказ Министерству финансов выделить на строительство первые пять миллионов. Весной начнутся топографические изыскания, а мы пока станем искать подрядчиков, выпустим акции. Бог даст, через год-два начнем строительство.
Раньше бы год-два показались несусветно далекими, а нынче, привыкнув к неторопливости бытия, понимаю, что это не срок.
— Иван Андреевич, я запамятовал — железная дорога будет узкоколейной или нормальной?
Я вовсе не запамятовал. В прошлый раз, когда Милютин предлагал посмотреть проект, отказался — все равно ничего не пойму, а тут вдруг спохватился. Железная дорога будет однопутной, но это ладно, большого движения точно, что не предвидится, а лет через двадцать можно вторую линию проложить.
Вспомнилось вдруг, что железную дорогу от Вологды до Архангельска построили с узкой колеей, а во время Первой мировой ее пришлось перешивать. Так что, не нужна нам узкоколейка. Как выяснилось, Иван Андреевич полностью со мной согласен.
— Зачем нам узкоколейка? Конечно, строить ее дешевле, но нужно, чтобы железная дорога — мы ее уже Александровской называем, по общероссийским стандартам шла — в 5 футов.
— Еще хочу вам сказать Иван Александрович… — сказал Милютин, понижая голос. Переведя взгляд на закрытую дверь, попросил: — Но это, сугубо между нами…
— Разумеется, Иван Андреевич, между нами, — кивнул я, стараясь держаться как можно небрежнее, хотя любопытство уже ухватило за пятки. О чем это Городской голова хочет со мной посекретничать?
— Я предложил государю составить, а потом и довести до его сведения докладную записку о реорганизации Новгородской губернии, — сказал Иван Андреевич, зачем-то переходя на шепот. — По моему мнению, управление губернией обустроено очень неудачно. Сто четыре тысячи квадратных верст! При такой раскинутости, приказы и распоряжения губернатора доходят до нас через три, а то и четыре дня. Даже почта из Петербурга в Череповец приходит быстрее. Зачем Новгороду целых одиннадцать уездов, если губернатор не успевает ими управлять?
— Иван Андреевич, — улыбнулся я. — Думаю, что проект реорганизации у вас уже составлен. Не ошибусь, если выскажу предположение, что в состав Череповецкой губернии войдут Белозерский и Кирилловский уезды, Устюженский, понятно, что наш, Череповецкий. Еще можно прихватить Тихвинский.
Тут никаких Америк открывать не нужно. Помню, что некогда — с 1918 по 1927 годы существовала Череповецкая губерния именно в таком составе. Потом ее упразднили, «пристегнули» к Ленинградской области, а в 1937 году все бывшие Череповецкие уезды, кроме Тихвинского, присоединили к Вологодской области.
— А чтобы губерния стала «кругленькой», можно присовокупить к ним Весьегонский и Пошехонский, — подхватил Милютин. — Череповец становится губернским городом, а население нашей губернии составит 700 тысяч человек.
Еще и Весьегонский с Пошехонским? Аппетиты, однако. Однозначно, что против выступят губернаторы тех губерний, от которых Иван Андреевич собирается «отщипнуть» кусочки. И Новгородский, лишающийся 5 уездов, и Ярославский с Тверским. Какой же начальник потерпит, чтобы у него изъяли часть власти? Грудью лягут.
— И как государь отреагировал на ваше предложение? — поинтересовался я.
— Сказал, что предложение важное и нужное, что он и сам уже думал о необходимости уменьшить губернии, но…
Иван Андреевич сделал паузу, со значением посмотрел на меня, потом продолжил:
— Его Величество сказал, что примет докладную записку не раньше, нежели когда будет построена железная дорога до Череповца. Сами понимаете — чтобы сделать наш город губернским, необходимо, чтобы в нем имелась и промышленность, и жителей насчитывалось не пять тысяч, а хотя бы тысяч десять-пятнадцать. Не сомневаюсь, что с появлением в наших краях железнодорожной станции, население города увеличится тысяч до восьми, а лет через пять будет и тысяч двенадцать.
Тысяч до восьми, на мой взгляд, слишком оптимистично. За счет чего увеличится население? Понятно, потребуются железнодорожники, телеграфисты, диспетчеры. Нет, диспетчеров пока еще нет. Но имеются дежурные, рабочие, которые ходят и стучат по колесам. Сколько нужно народа для обслуживания станции? Депо какой-нибудь, где ремонт проводят. О, а ведь я отчего-то забыл, что у нас не электровозы, а паровозы. Значит, понадобится водонапорная башня, чтобы доливать воду в котел, а еще помещение, в котором хранится каменный уголь. Или паровозы, что станут обслуживать нашу линию, бегают на дровах? Дрова нужно где-то заготавливать, пилить, колоть. Технический персонал, начальники — а их всегда много, уборщики и прочее. Опять-таки — ресторан с буфетом, приезжие крестьяне, которые начнут продавать свои товары проезжим. Им где-то надо останавливаться, что-то кушать. Еще появится пара жандармов, потому что порядок на железных дорогах поддерживает именно жандармерия, а не полиция.
Увеличится население, но, не чрезмерно. По моему скромному разумению, человек на сто, максимум двести прибудет.
Хотя, пока строят железную дорогу, пока то да се, начнется какая-нибудь движуха.
Но все-таки, Череповцу позарез нужно крупное промышленное предприятие. Вон, в моей реальности, захолустный городишко стал флагманом российской металлургии, увеличив население с тридцати тысяч до трехсот за какие-то двадцать лет. Но для этого нужно, чтобы в Воркуте начали добывать каменный уголь, а на Кольском полуострове железную руду. И нужно, чтобы товарищ Сталин принял решение о строительстве металлургического комбината не на сырье или топливе, как принято, а на пересечении дорог. Но это не сейчас, а когда начнется социалистическое планирование экономики, лет через пятьдесят.
А пока… Не знаю, чтобы такое и придумать для города, ставшего мне родным. Какое-нибудь промышленное предприятие. Не замахиваюсь на десятки тысяч рабочих мест, а хотя бы человек на 500–800.
Что бы такого присоветовать? Из полезных ископаемых у нас только торф. Что еще? Насколько помню, в Вологодской области, в Чагодощенском районе, имеются стеклозаводы. А стекло — это кварцевый песок. Бутылки, стеклянная посуда — это же золотое дно.
В Чагоде я как-то бывал, запомнилось, что построили поселок в 1926 году, в виде серпа и молота, по проекту архитектора Троцкого (не родственник Льва революции!). А неподалеку от Чагоды, километрах в пятнадцати, на реке Песь, есть еще один стекольный завод.
Может, предложить Милютину стекольный заводик запустить? Наверняка кварцевый песок имеется не только на реке Песь, но и где-то поближе. Или нет? Пожалуй, лучше не умничать. Уверен, будь в Череповецком уезде кварц, то стеклозавод уже стоял бы.
— Иван Андреевич, а за счет