Вот только беда, что нечистую силу к уголовной ответственности привлечь нельзя. Во-первых, нечисть не является подданными Российской империи, а во-вторых она не находится на ее территории. А уж про то, что бесы — фигуры не имеют, существа нематериальные, вообще промолчу.
А вот Федор Николаевич, задумавший обокрасть своего хозяина и фигуру имеет, и пребывает на той территории, где действует Уложение о наказаниях.
Умный он человек, старший приказчик. А иначе бы в старшие не выбился. Ну да, любой бы решил, что к преступлению причастен кто-то из своих. Но Федор Николаевич в момент совершения преступления официально находился в Пошехонье. А то, что он вернулся оттуда раньше, умудрившись приехать тайно, сидел дома, проверять бы никто не стал. А то, что сына привлек — так кого же еще? Звать на дело кого-то чужого — себе дороже. Витька парень здоровый, на крыше постоять сможет, мешки примет. Что еще хорошо, так это то, что он парень неболтливый. Ну да, Витька не хотел, но отца ослушаться побоялся.
(Молодец приказчик! Полностью сына отмазать не может, это он понимает, но теперь присяжные парня могут и оправдать. Волю отца исполнял, не то из уважения, не то из страха, а как же иначе?)
А у Тугулукова денег много. Конечно, потерять тридцать тысяч (про недополученную прибыль говорить не станем) — это плохо, но ведь не последние деньги у купца? А ярмарка, которая будет в декабре, так ведь и сам Неуроков про это знает. И купцы ему известны, которые мех и шубы возьмут, и не спросят — откуда взял? Двадцать шуб из соболя можно за пятнадцать тысяч оптом отдать, а шкурки — по пятьдесят рублей каждую. Двадцать тысяч заполучить — это не семьдесят рублей в месяц, ему столько за двадцать лет не скопить. Вон, он двадцать лет отработал на купца, а что заработал? Ну да, вроде и грех жаловаться — и дом свой, и Витька в реальном училище учится, а что потом? После реального куда он пойдет? В приказчики, как отец? А с двадцатью тысячами уже о своем деле можно подумать.
Дурость, конечно, что мешки они несли по проспекту, надо было огородами пойти, но уж очень ночь была сырая. И так пришлось два раза возвращаться — за один раз не успели. Но кто же про собаку-то мог подумать?
Глава 7
Железной дороге быть
Узнал от нашего служителя, что в город вернулся Иван Андреевич Милютин, а вместе с ним и супруга нашего начальника. Не знаю, откуда Петр Прокопьевич узнает последние новости, стоя на одном месте с восьми утра и до восьми вечера, но это так.
Городской голова был в отсутствии почти месяц, теперь мне жуть, как интересно — а чем закончился визит к императору и в министерства? Будет у нас железная дорога или нет? Вроде, Его Величество был настроен решить вопрос положительно, но все может быть.
Странно, что меня вообще это интересует. Прекрасно знаю, что служить мне в Череповце осталось немного — меньше года, а по железной дороге от Санкт-Петербурга до Вологды, вполне возможно, ездить не придется, а вот, поди же ты. Стал квасным патриотом маленького городка.
Наверняка Милютин станет докладывать о результатах поездки на заседании Городской думы, можно бы самому сходить, но официального повода нет, а если припрусь просто так, то напугаю всех гласных. Начнут головы ломать — с чего это следователь явился? Сам надумал или его папочка послал? Пытается что-то и под кого-то накопать? Нет уж, лучше я в приватной беседе узнаю. Надеюсь, Иван Андреевич найдет оказию?
И я не ошибся. Мой начальник лично зашел ко мне в кабинет и пригласил на ужин. Разумеется, с благодарностью принял его приглашение.
— Наверняка знаете, что тесть вернулся, — сообщил Николай Викентьевич. — Желает непременно с вами поговорить. И не расспрашивайте меня, пусть Иван Андреевич сам обо всем расскажет.
Ишь, тайны мадридского двора. Мог бы хоть намекнуть. Любопытно же.
Еще Лентовский поинтересовался — как идет расследование кражи из лавки купца Тугулукова? Доложил, что зачинщик преступления определен в Окружную тюрьму, сообщник — родной сынок Витюша, допрошен, но оставлен дома, под надзор матери. Подаваться в бега Неурокову-младшему смысла нет, да и возможностей тоже.
Само-собой все изъятое возвращено владельцу под расписку, на ответственное хранение. Вроде бы — Тугулуков и продать свои шубы до суда не имеет права, но тут уж не мое дело. Да и присяжные заседатели не станут требовать, чтобы им показали краденой.
Мне еще кое-какие концы с концами свести, допросить парочку человек, включая соседей, так можно передавать дело в суд. Но торопиться с этим не стану, сроки терпят.
Николай Викентьевич покивал и сообщил, что уже отправил доклады и на имя министра, и губернатору — все-таки, кража на 80 тысяч рублей немаленькая даже по масштабам столицы, а раскрыла ее полиция очень оперативно. Само-собой, Председатель окружного суда отметил роль судебного следователя в раскрытии преступления.
И вот я в доме Лентовских. В ожидании, пока хозяйка позовет нас на ужин, мы с Иваном Андреевичем заняли кабинет Марии Ивановны.
— Хотел похвалиться, — сказал Милютин, вытаскивая из жилетного кармашка перстень с императорским вензелем. — Был удостоен высочайшей аудиенцией и личным подарком. Один у меня уже есть — от покойного государя, теперь второй.
— Искренне за вас рад, — отозвался я, не покривив душой.
И впрямь — даже для меня, не считавшего себя монархистом, аудиенция у государя императора стала событием, о котором не стыдно и похвастаться. Вытащить, например, из кармана наградные часы и небрежно обронить: «Вот, зашел это я как-то к государю, поболтал с ним немножко». Кстати, а что круче: перстень с вензелем или часы? Если по размеру да по количеству золота судить — так часы, а ежели, по «наглядности», то перстень. В чем преимущество перстня, так это в том, что кот его не разгрызет, как цепочку. Впрочем, мой Кузьма, ежели не попортит подарок, то «заиграет». Укатит куда-нибудь, ищи-свищи. У него же, в отличие от всех прочих, нет уважения к монаршей особе, а правилам этикета и хорошим