– В театральной ложе? Что он там забыл? – спросила Кёко недоверчиво, когда они прошли Чертог Изобилия и Насыщения, откуда доносились звуки застолья, а вместе с ними и аппетитные ароматы с кухни, где за открытыми дверями лепили разноцветные моти в виде фигурок животных, приносящих удачу. Лазурь, услышав урчание в желудке Кёко, стащил оттуда для неё небольшую черепашку – символ долголетия, которое для Кёко было на вес золота. Она тут же неаккуратно разломила моти и закинула в рот. Аояги всё это время шла позади, и Кёко, периодически оборачиваясь, проверяла, не потерялась ли она среди котов и не стала ли снова чьей-то добычей.
– Странник помогает актёрской труппе, – сказал Лазурь, тоже жуя, но печенье в форме рыбки с начинкой из настоящего рыбьего фарша. – Они сегодня ставят особенный спектакль из трёх частей! С него по традиции всегда начинается праздник. Великий согласился любезно поделиться своим мнением и дать парочку советов, поскольку актёров в этом году набрали молодых, ещё совсем неопытных.
«Ах, так вот про какой спектакль упоминала Мио! – поняла Кёко. – Вот только что Странник может смыслить в театре?»
– А коты здесь чего стоят? Снова какое-то шествие?
Кёко указала на пушистую толпу, которая перекрыла весь коридор. Они никак не могли протиснуться через неё, несмотря на предупреждающий звон колокольчика, и поэтому им пришлось идти вдоль очереди, которой всё не было конца.
– Ох, это всё гости Джун-сама – принесли подарки ей, хотят вручить! Поэтому не ходи к тронному залу сегодня, там, возле дверей, вообще глаза выцарапают, если решат, что ты без очереди лезешь.
– Подожди… Её Величество что, лично каждый дар принимает и благодарит?
– Разумеется. – Лазурь засиял, улыбаясь широко, как человек, и Кёко отметила мысленно, с каким обожанием все, кого она ни спросит об императрице, отзываются о ней. – Наша Джун-сама каждый хвостик ценит! Мы дети её, а она – наша мать. Джун-сама не такая, как людские правители, да? Наша Джун-сама самая лучшая!
Кёко вежливо улыбнулась в ответ, но в душе ужаснулась. Она ещё раз оглядела вереницу гостей и бегло прикинула, что очередь в тронный зал до самых ворот простирается и даже дальше, теряясь где-то на склоне горы Асо. Как же императрица собирается управиться к началу празднества, чтобы лично защищать подданных от мононоке? И насколько же подданные её щедры?
Кёко присмотрелась с любопытством. У одного лапы ломились от яблок золотых, как цветочный мёд, и с таким же сладким медовым ароматом, который через весь коридор за ним тянулся. У другого – от связки пяти дюжин жирных подкопчённых карпов с чешуёй неестественно блестящей и яркой, словно то были не рыбы, а драконы. Кто-то приволок бочок сливового ликёра, и этот запах кедру тоже было не удержать, все стоящие вблизи коты пьянели, мурлыкали и ластились к бочке. Один кот толкал сундук с шелками, другой – сундук с мышами, причём живыми, жалобно пищавшими. Не все дары были богатыми – старый, седой до кончика хвоста кот с длинной шерстью на подбородке нёс только одинокий фонарь из газетной бумаги, – но всех их явно отрывали от сердца. Кто чем мог, тем императрицу и одаривал.
«Хоть бы кончиками усов до ступенек её трона дотронуться!» – шептались в очереди благоговейно. «Лишь бы пожелала моему выводку свежего молока и лёгкой охоты на весь следующий год!» – делилась надеждой мать-кошка с бакэнэко по соседству. «Вот бы вспомнила меня, опять назвала моё имя, как на Сэцубун!» – подпрыгивал от предвкушения молодой кот. «Только бы улыбнулась хоть раз, как двадцать лет назад улыбалась… Пускай и не мне, но кому-то другому. Вон какой дедуля Бо сделал в этом году для неё прелестный фонарик, смотри!..»
Лазурь рассказал Кёко, как вдоль этой вереницы добраться до некоей ярмарки на озере, а оттуда – до Странника, где его видели в последний раз. Самому ему нужно было отнести и бросить бамбуковые тростинки в реку, чтобы желания, привязанные к ним, сбылись. Следуя его указаниям, ориентируясь на аляповатые шары-светильники под потолком, которые становились ярче и роскошнее по мере приближения к внешнему двору, Кёко миновала ещё несколько чертогов. По пути тощие старые кошки окатывали полы крутым кипятком, вымывая из дворца все невзгоды, и одна чуть не ошпарила Кёко ноги, когда она выходила на улицу через главный вход.
Карминово-красный, он должен был вести к пикам Асо – именно через него Странник и Кёко вместе с шествием пришли во дворец, – но сегодня почему-то вёл в совершенно другое место. Первым, что увидела Кёко, были бумажные стаи журавлей, тигров и драконов, парящих в небе – то непропорциональные подростки-котята пускали воздушных змеев и устраивали «воздушные бои», привязав к ним разящие лезвия. Гулянья начинались у самых ворот, и за ними Кёко даже не могла разглядеть наливающегося темнотой неба – только его лоскутки между яркими зонтами и ширмами.
Бирюзовое озеро Кусшаро, которое кипело в кальдере кошачьей горы, должно было находиться совсем с другой стороны, но было здесь, обнимало ярмарочную улицу, тянувшуюся вдоль его берега. Или, возможно, озеро было иное? То, которое человеку не дано узреть, а коль увидит, то человеком больше считать себя не сможет. C этой изнанки Мира-под-Луной дворец казался ещё выше и помпезнее, царапал небо, красный, точно окровавленный коготь. Его не защищали крепостные стены, как саму императрицу не защищала стража, – только неестественно высокий, словно подпирающий небо нефритовый бамбук, межующий несколько дорог, выложенных жемчужно-перламутровым камнем и подсвеченных разноцветными бумажными фонарями на лесках.
Кёко пошла по той дороге, что, широкая и многолюдная, показалась ей центральной. Она решила не торопиться и с осторожностью утолить любопытство: шла неспешно под руку с Аояги, как с давней подругой, и хорошенько осматривалась. А чтобы привлекать меньше внимания, Кёко повелела ей раздобыть бумажный зонтик, с какими здесь разгуливали все, несмотря на отсутствие солнца и дождя. Не то купив, не то одолжив зонт с рыжими карпами, вьющимися вдоль спиц, Аояги уже спустя пять минут ловко спрятала под ним их обеих.
В то, что это лишь подготовка к празднеству, а не оно само, верилось с трудом – настолько большая собралась толпа. Пусть на небе ещё не показались первые звёзды – младшие сёстры принцессы