– Зови меня Салли.
– Хорошо, мэм. Простите. Салли…
Повисает минутное молчание, мы обе пытаемся смотреть друг на друга по-новому – как на родственниц, – примериваясь, ладно ли это будет, и я начинаю расспрашивать Нелл о Портерах, но как раз в этот момент до нас доносятся звуки пианино из залы, медленные и печальные и все же почему-то утешительные. Толкнув дверь, в кухню входит Герцог.
– Нелл, дай мне минутку поговорить с Салли наедине.
– Я тогда займусь платьем, – Нелл опускает глаза и уходит в прачечную.
– Сегодня ты начинаешь работать с Эдди, – Герцог жестом указывает в сторону залы, и я вижу, что на предплечье своего темно-серого, как кротовий мех, костюма он повязал траурную ленту. – Это мой сын там исполняет.
– У него чертовски здорово получается.
– Тренькать по клавишам – да, – Герцог качает головой. – Салли, ты должна пробудить Кинкейда в этом мальчишке. Он так-то умен. Проблема не в этом. Он все это время был самым умным ребенком в школе, вундеркиндом, так его Джейн всегда называла, умнее даже, чем его учитель, Богом клянусь, но он попросту не мог не указать на это всему свету. Он постоянно поправлял всех остальных, включая учителя, святой Петр свидетель! Так что, несмотря на то что он Кинкейд – или, кто знает, может, из-за того, что он Кинкейд, – другие дети вечно травили его, старались вывести из себя, испытывали его глупыми розыгрышами, которые можно было выдать за несчастный случай, толкали, подножки ставили, сбрасывали его учебники со стола, а потом приносили самые глубокие, самые искренние извинения, какие только бывают!
Пианино замолкает.
– Так уж заведено у мальчишек. – В голосе Герцога слышится смущение, словно ему стыдно за собственного сына. – Наверное, мне следовало заставить парня возмужать, научиться давать сдачи, постоять за себя, держать удар и отвечать ударом, – он делает ложный выпад, наклоняет голову и наносит пару ударов по воздуху. – Но Джейн… – Герцог пожимает плечами, – ты же знаешь Джейн. Она всегда говорила, что Эдди начал всего бояться, как она выражалась, только после того, как потерял сознание в тот раз, и, разумеется, винила тебя. Но Джейн и сама была паникершей, все время переживала, что Эдди навредят в школе, что его столкнет с качелей какой-нибудь хулиган, и он снова ударится головой, только на этот раз уже не придет в себя… В общем, пару лет назад она начала обучать его дома.
Дверь кухни приотворяется на пару дюймов, и я вижу Эдди, который заглядывает внутрь, но Герцог сидит спиной к нему и не догадывается, что его сын подслушивает, поэтому я тихонько покашливаю и киваю в сторону, пытаясь подать сигнал Герцогу, но он продолжает рассказывать.
– Честно говоря, Джейн парня баловала. Что ему нужно, так это узнать людей, найти с ними общий язык. Он мой сын. Где-то в нем есть Кинкейд. Найди его!
Герцог выходит через заднюю дверь, направляясь к каретному сараю, где держит «Паккард». Я поворачиваюсь, ища взглядом Эдди, но его уже нет. А потом слышу, как та печальная, прекрасная фортепианная пьеса начинается снова.
Глава 6
Классная комната Эдди выглядит раз в сто шикарнее, чем вся школа в Хэтфилде с одним-единственным классом. Раньше она была второй, непарадной залой в «полковничьем» крыле, и в ней есть мраморный камин, классная доска, здоровенная, как матрас, и карты Виргинии, Соединенных Штатов и Солнечной системы. Есть там и застекленный книжный шкаф с глобусом на верхней полке, а внутренние полки заставлены учебниками, полным собранием сочинений Жюля Верна и всеми двадцатью восьмью томами Британской энциклопедии с алфавитным указателем в придачу. Два письменных стола с тонкими гнутыми ножками стоят лицом друг к другу перед окном с видом на ярко-красные тюльпаны Джейн, цветущие на заднем дворе.
Ящики одного письменного стола так же опрятны и аккуратны, как кухня Нелл, и в них хранятся карандаши, транспортир, циркуль, логарифмическая линейка. Это стол Эдди. Внутри ящиков второго стола – потрепанные экземпляры газеты «Сэтеди Ивнинг Пост» и журнала «Ледис Хоум». Стол Джейн. Там же календарь для записи деловых встреч, заполненный идеальным почерком Джейн, с малопонятными для меня пунктами: «Божественная пропорция», «Последовательность Фибоначчи», «Солнечные пятна», «Телескоп», «Галилей», «Рим», «Цезарь».
Сажусь за стол Джейн. Я смогу, смогу это делать. Пусть у меня и нет аттестата средней школы, но я получила образование в объеме курса средней школы. В некотором смысле. После того как я окончила восьмой класс и начала помогать мисс Кейн с младшими учениками, она натаскивала меня по предметам старших классов, таким как геометрия, биология и литература. А еще она давала мне свои книги, говоря, что чтение – один из способов странствовать по миру, узнавать людей, с которыми никогда не встретишься, а еще путешествовать во времени, знакомясь с людьми, которые жили когда-то давным-давно. Я читала и перечитывала принадлежавшие ей экземпляры двух моих любимых книг – «Зов предков» Джека Лондона (который заставил меня увидеть людей так, как видит их собака) и «Мир, в котором я живу, и оптимизм» Хелен Келлер, которая внушила мне мысль о том, что если уж слепая и глухая девушка не рассиживалась на месте, жалея себя, а вместо этого выучилась читать и писать, то и я смогу сделать все, что твердо решу сделать. Например, преподавать. Мисс Кейн говорила мне, что из меня самой получится хорошая учительница. А еще она говорила, что учителя не знают всего, но при условии, что они на шаг опережают своих учеников, ученики уверены в их всезнании. Так я планирую вести себя с Эдди.
Он появляется в дверях, его тонкие светлые волосы зачесаны назад, а клетчатый костюм отглажен, но у него темные круги под глазами, почти как настоящие синяки, а на лбу сквозь кожу проглядывают светло-голубые венки. Он несет с собой номер журнала «Сайнтифик Америкэн» и кладет его на свой стол, потом садится и скрещивает руки на груди.
– Прошло пока ужасно мало времени со дня смерти твоей мамы, – говорю я ему, – но Герцог считает, что переживать из-за этого не годится, что возвращение к работе, занятость помогут всем нам жить дальше. Если у тебя есть список обязательного чтения или если у твоей мамы был поурочный план, мы можем начать с этого.
Эдди бросает на меня пренебрежительный взгляд.
– Не пытайся быть моей матерью!
– Я не смогла бы быть твоей мамой, даже если бы постаралась, Эдди. Просто дело в том,