Логично. Чудовищно, но логично.
– Твой отец открыл способ искусственно вызывать диссоциацию. Но потом уничтожил исследования. Почти все.
Дюран достал старую тетрадь. Почерк отца.
– Он не знал, что я сохранил копии. И продолжил работу. А потом появился ты – идеальный объект. Генетическая предрасположенность плюс детская травма.
– Какая травма?
Дюран улыбнулся.
– Ты правда не помнишь? Пожар, в котором погибла твоя мать. Ты был там. Видел все.
Вспышка воспоминания. Пламя. Крики. Запах горелой плоти.
Мама пыталась вытащить документы отца. Узнала правду о его работе. Дюран поджег дом.
– Вы убили ее, – прошептал я.
– Необходимая жертва. Как и твой отец потом. Автокатастрофа – такой удобный способ.
Ярость затопила сознание. Красная пелена. Рывок…
Веревки лопнули. Не помню как. Помню только руки на горле Дюрана. Его выпученные глаза.
– Где… Сара? – прорычал я.
– Верхний… этаж… комната… с зеркалами…
Я отшвырнул его и побежал наверх. Коридор. Двери. Последняя – массивная, дубовая.
Выбил с ноги.
Комната была восьмиугольной. Зеркала на каждой стене. В центре – кресло. В нем…
– Сара!
Она была без сознания. Пульс есть. Дыхание ровное.
Наркотики. Не яд. Дюран не врал – она жива.
– Не так быстро, – голос за спиной.
Дюран стоял в дверях. В руке пистолет.
– Знаешь, что самое забавное? Ты так и не понял главного.
– Чего?
– Джек не защищает тебя. Он выполняет мои приказы. Все убийства – его рук дело. По моей команде.
Ложь. Должна быть ложь.
– Но теперь ты знаешь правду. А значит, бесполезен. Жаль. Ты был лучшим.
Он поднял пистолет.
Зеркало за моей спиной треснуло. В отражении я увидел себя – но не себя. Джек смотрел из зазеркалья.
Время замедлилось.
Выстрел.
Но не в меня. Джек – отражение – протянул руку сквозь зеркало и отвел дуло.
Пуля ушла в потолок.
Я не помню, что было дальше. Помню только, как очнулся рядом с телом Дюрана. Шея свернута. Профессионально.
Спасибо, Джек.
Сара зашевелилась.
– Асти?
– Я здесь. Все кончено.
Или только начинается?
В разбитом зеркале больше не было отражения Джека. Только я. Один.
Но я чувствовал его внутри. Спящего. Ждущего.
– Что произошло? – Сара пыталась сесть.
– Долгая история. Потом расскажу.
Если смогу. Если сам пойму.
Сирены приближались. Кто-то вызвал полицию.
Я помог Саре встать. Ее рука в моей казалась якорем реальности.
– Асти, – она посмотрела на тело Дюрана. – Это ты?..
– Нет. И да. Сложно объяснить.
Она кивнула. Не отпустила мою руку.
– Я верю тебе.
Три слова. Простые. Но они значили все.
Полиция ворвалась в комнату. Рейнс первым. Увидел сцену. Опустил пистолет.
– Мать твою, Киннер. Что здесь произошло?
Я посмотрел на разбитые зеркала. На тело Дюрана. На папку с документами.
– Правда, детектив. Наконец-то правда.
Дождь за окном прекратился. Первые лучи солнца пробивались сквозь тучи.
Новый день. Новая жизнь.
Но внутри я знал – это только начало.
Джек спит. Но не исчез.
И однажды он проснется снова.
Глава 6. КУКЛОВОД
Полицейский участок пах старым кофе и человеческим отчаянием. Флуоресцентные лампы гудели как рой больных пчел, отбрасывая мертвенный свет на зеленые стены. Я сидел в комнате для допросов, изучая свое отражение в зеркале наблюдения.
Зеркало Гезелла. Кто-то смотрит. Анализирует. Как я анализирую других.
На столе лежали вещественные доказательства: фотографии места преступления, окровавленный нож, записи с камер наблюдения. И папка с досье Дюрана – мой козырь.
Рейнс сидел напротив, прожигая меня взглядом. Рядом – стенографистка с лицом, похожим на высохшее яблоко.
– Значит, доктор Дюран управлял вами как марионеткой? – скептицизм в его голосе можно было резать ножом.
– Не мной. Моей второй личностью.
Неверие в глазах. Сжатые губы. Он думает, я симулирую.
– Удобная версия, мистер Киннер. Особенно учитывая, что Дюран мертв и не может ее опровергнуть.
Я открыл папку, разложил документы веером.
– Проект Янус. Тридцать семь подтвержденных жертв. Мой отец был первым, кто раскрыл его методы. За это и погиб.
Рейнс взял первый лист. Пробежал глазами. Нахмурился.
Зрачки расширились. Дыхание участилось. Он узнает почерк. Видел эти документы раньше?
– Откуда это у вас?
– Дюран коллекционировал свои преступления. Типичное поведение для нарцисса с комплексом бога.
Стенографистка кашлянула. Капля пота скатилась по ее виску.
Страх. Она что-то знает. Или узнала.
– Детектив, – я наклонился вперед, – проверьте ее пульс. Сто двадцать ударов в минуту, минимум.
Рейнс повернулся к женщине. Та побледнела как мел.
– Марта? Что происходит?
Она вскочила, опрокинув стул.
– Я… мне нужно… туалет…
Паника. Бегство. Она работала на Дюрана.
– Стоять! – Рейнс выхватил пистолет.
Слишком поздно. Марта выбежала из комнаты. Грохот. Крики. Выстрел.
Мы бросились в коридор. Марта лежала на полу, из виска текла кровь. В руке – пистолет охранника.
Самоубийство. Последний приказ Дюрана сработал.
– Черт, – Рейнс опустил оружие. – Она двадцать лет работала в участке.
– И все двадцать лет передавала информацию Дюрану. Проверьте ее финансы. Найдете регулярные переводы со швейцарских счетов.
Он посмотрел на меня по-новому. Уважение? Страх?
– Как вы это делаете?
– Читаю людей. Это дар. И проклятие.
Появились санитары. Хаос. Процедуры. Я использовал момент, чтобы ускользнуть.
На улице меня ждала Сара. Бледная, с темными кругами под глазами, но живая.
– Асти! – она бросилась ко мне.
Объятие. Тепло. Запах ванили и кофе. Реальность.
– Все хорошо, – прошептал я. – Все кончено.
Ложь. Ничего не кончено. Только начинается.
– Я вспомнила, – сказала она, отстраняясь. – Мою сестру. Эмму. Она была пациенткой Дюрана.
Мозаика сложилась. Эмма Стоун – студентка, задававшая вопросы. Сестра Сары. Жертва номер тридцать восемь.
– Она жива?
Сара покачала головой. Слезы блестели на ресницах.
– Нашли тело месяц назад. Полиция сказала – самоубийство. Но я знала… чувствовала, что это ложь.
Вина. Горе. Жажда справедливости. Вот почему она работала в кафе рядом с колледжем. Искала ответы.
– Дюран убил ее, – сказал я. – Как и других. Использовал их травмы, чтобы сломать психику.
– Но зачем?
– Власть. Контроль. Возможность играть в бога.
Мы шли по улице. Город жил своей жизнью, равнодушный к нашим драмам. Витрины магазинов отражали наши силуэты – два потерянных человека в лабиринте из стекла и бетона.
– Куда теперь? – спросила Сара.
Хороший вопрос. Дюран мертв. Но его сеть осталась. Тридцать семь жертв. Тридцать семь семей, жаждущих правды.
– Домой, – сказал я. – В Оук-Вэлли. Там все началось. Там найду ответы.
– Я поеду с тобой.
Решительность в голосе. Упрямый подбородок. Она не отступит.
– Это опасно.
– Плевать. Я должна знать правду о сестре. И… я не хочу терять тебя.
В ее глазах – страх и надежда. Зеркало моих собственных чувств.
– Хорошо. Но сначала