- И скоропостижно помер.
- А вот и ничего подобного. Помер как раз Рене. Потому как Фолт, быстро сообразив, что старый домушник орудует ножом куда лучше него, взял, да и поджарил его молнией.
- Хм. – Следователь приподнял бровь. – Хм. Значит, убил заклятьем. А условия драки...
- Да не было там никаких условий. Так что люди Рене претензий Фолту предъявлять не стали. Это не столичные дуэли, где рулеткой меряют расстояние выстрела, и два часа проверяют пистолеты; в Верхнем Тудыме всё куда проще: грохнул, ну и грохнул, чего уж теперь.
- Жандармерия?
- Там всё заранее продумано: подписываются отказы от претензий, жандармскому начальству дают на лапу... ну, не в этом соль. Дело в другом: Роберт Фолт нигде и никогда не был зарегистрирован как колдун.
- Тихушник, значит? – Фигаро задумчиво потёр подбородок. – Редко, конечно, но случается. Иногда колдовские способности проявляются в позднем возрасте, и не как спонтанный выброс, а вполне себе ровно и контролируемо. А уж сколько незарегистрированных чародеев – не сосчитать.
- Да, – Ноктус кивнул, – вы правы. Случай, конечно, редкий, но не то чтобы совсем уж фантастический. Однако когда милашке Робби было пятнадцать лет, его родители заплатили за полное исследование ауры в местном редуте Инквизиции. Проверяли своего мальчика на предрасположенность к колдовству – очень уж чадо хотело в Академию. Подростки, что с них взять. Все мы в таком возрасте мечтаем пуляться шаровыми молниями и призывать с неба грозы; начитается дитятко книжек про Абдурахмана Белого и Мерлина, ну и начинается – пойду, мол, в колдуны!
Куратор глубоко затянулся сигаретой, нахмурился, и внимательно посмотрел на Фигаро.
- Вот только никаких колдовских способностей скрининг ауры Роберта Фолта не выявил. Ни ма-лей-ших.
Следователь откинулся в кресле, обхватил голову руками, и задумался.
Теоретически, стандартные тесты Инквизиции могли ошибиться. Но именно что теоретически: хотя маститые метафизики любили доказывать в своих мудрёных трактатах, что подобные ошибки возможны, на практике этого до сих пор не случалось ни разу. Скрининг ауры мгновенно показывал, обладает ли человек предрасположенностью к колдовству, или нет.
И даже сама по себе предрасположенность ещё не значила, что обладающий ею будет колдовать. Она давала чувствительность к эфиру, не более того. Таковой обладал почти каждый десятый, но лишь немногие «чувствительные» становились колдунами или проявляли себя в дальнейшем как чародеи. Доподлинно было известно лишь одно: отсутствие предрасположенности к колдовству гарантировало, что человек не может быть колдуном вообще. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
Даже у Мерлина и его научной когорты в своё время не получился такой фокус: сделать колдуном того, кто им не являлся. Изменений ауры было недостаточно; требовались вносить глобальные коррективы в человеческое тело. Вот только получившееся в результате существо переставало быть человеком.
Хотя...
- А что если этот Фолт выпросил себе колдовские способности у Другого? Достаточно сильный демон вполне мог бы такое сотворить.
- Отлично. – Ноктус одобрительно кивнул. – Это первое, о чём я подумал. И это как раз то, что вам предстоит выяснить. Если его сделал колдуном Другой, то у нас всего пара недель до того, как у малыша Роберта потечёт крыша. Нам совершенно не нужен обезумевший демонхост шляющийся по Верхнему Тудыму. Разведайте обстановку, и обезвредьте его. Желательно, не привлекая дополнительные средства. Однако если вы поймёте, что Фолт уже чересчур опасен, то сразу же зовите меня – я обеспечу содействие всех, кого нужно, вплоть до Ударной группы Серого Ордена, если понадобится.
Куратор встал, смахнул с колен сигаретный пепел, и улыбнулся.
- Я слышу шаги на лестнице. Видимо, эта ваша милая хозяйка несёт нам кофе. Сейчас я его выпью – засыпаю на ходу, уж извините – а потом мы с вами отправимся за новым пальто для Агента Их Величеств Александра Фигаро... И не делайте такое лицо, вы меня не разжалобите. А то и шляпу заставлю купить.
Глава 2
20 октября 1901 года.
За год до описанных выше событий.
- Тпру-у-у-у! Стоять, косая! Да стой же, тебе говорят!
Но серый тяжеловоз и так уже понял, что рыть грязь копытами нет никакого проку; он смирно встал, повесил голову и принялся что-то хмуро разглядывать у себя под носом.
Тук попытался быстро оценить ущерб на глаз. По всему получалось, что колесо телеги чудом уцелело (это было хорошо), но на этот раз не просто провалилось в жидкое месиво глины и камней, а умудрилось плотно в этом месиве засесть (и вот это было совсем нехорошо).
- Айна! – Тук хлопнул в ладоши, – а ну, подняли зады, с-у-у-укины дети! Берём рычаги, берём хворост, и марш сюда! А ты чего стоишь, долдон? Беги к хозяину, может, пособит, коли в настроении.
- Да, господин бригадир! – хор нестройных голосов, казалось, рухнул в грязь под ногами большим слипшимся комом, и тут же затих, проглоченный лесной чащей. Измученные, небритые люди с ног до головы изгвазданные в глине, листьях и сосновых иголках медленно сползали с телеги, поднимали железные палки ломов, гроздья цепей, лопаты и обречённо шлёпали к месту аварии.
Никто не ругался, никто не крыл бригадира этажами, никто не намекал на то, что неплохо бы докинуть за авральные – они просто молча шли, шатаясь от усталости, все одинаковые, все грязные, серые, измождённые, с трудом передвигающие ноги. У людей банально не оставалось сил, и Тук подумал, что сегодня ночью обязательно выдаст всем по фляге водки. А лучше по две. Да, водки осталось всего ничего, но уж лучше так, чем загнать людей до полусмерти.
«Когда она только настанет уже, ночь эта», с тоской подумал бригадир, доставая из кармана непромокаемой куртки трубку, уже заблаговременно забитую и готовую к использованию. Чиркнула спичка, запахло фосфором, живым огнём и слегка отсыревшим табаком – странно-уютный запах, вызывающий у Тука ностальгические воспоминания.
...Он и его люди