— Да ведь конники у меня по службе, сами знаете, молодые, необстрелянные, — оживился Шапкин. — Тут завязался бой у поселка Абганерово. Я, понятно, выехал вперед. Чувствую: противник слабый, огня немного. Главное, подходы к нему хорошие, а снега на полях мало. Вот я поразмыслил и, посоветовавшись с товарищами, решил: если спешиваться, уйму времени потеряем, да и бойцов можем положить немало. А вот если коротким артиллерийским налетом ошеломить врага да ударить в конном строю, то цель будет достигнута малой кровью. И людей хотелось поучить конной атаке. Ну, так и сделали. И, как видите, вышло, и потери небольшие.
— Когда можете продолжать марш основными силами?
— Через два-три часа.
— И все-таки поторопитесь! Необходимо быстро захватить Аксай и двигаться далее на Котельниково — это первая ваша задача. Вторая заключается в том, чтобы помочь Девяносто первой стрелковой дивизии развить успех в районе Деде-Ламин. Поэтому приказываю: одной кавалерийской дивизии спешно выдвинуться в названный район и нанести удар в тыл четвертой пехотной дивизии противника. Кому думаете поручить эту операцию?
— Считаю: Шестьдесят первой дивизии, — заметил начальник политотдела корпуса, сухопарый человек с длинными буденновскими усами. — Я только что вернулся оттуда. Настроение там на редкость бодрое. Люди накормлены, отдохнули и готовы к дальнейшим боям.
— Вот и отлично! Приступайте к выполнению боевой задачи. А мы с членом Военного совета отбываем в Плодовитое. Надеюсь, что туда уже подтянули ВЧ и прибыли офицеры вспомогательного пункта управления фронта. Оттуда и будем поддерживать с вами связь. Ни пуха ни пера!
X
22 и 23 ноября Жарков провел в Плодовитом, на вспомогательном пункте управления фронта. Было перехвачено следующее радиосообщение командующего 6-й немецкой армией в штаб группы армий «Б»:
«Армия окружена. Вся долина р. Донская Царица, железная дорога от Советской до Калача, мост через Дон в этом районе, высоты на западном берегу реки Голубинской, Оськинский и Крайний, несмотря на героическое сопротивление, перешли в руки русских. Другие их силы продвигаются с юго-востока через Бузиновку на север и особенно крупные силы на запад. Обстановка в районе Суровикино на р. Чир неизвестна. В Сталинграде и на северном участке фронта отмечается усиленная деятельность разведывательных подразделений. Атаки, которым подвергся 4-й армейский корпус и 76-я пехотная дивизия, отражены. На этом участке противнику местами удалось вклиниться в расположение наших войск. Армия надеется, что ей удастся создать оборону на западном участке фронта, восточнее Дона на берегу р. Голубая.
Южный участок фронта восточнее Дона после прорыва еще не восстановлен. Стоит ли за счет значительного ослабления северного участка организовать оборону на узкой полосе на рубеже Карповка, Мариновка, Голубинский — сомнительно. Дон замерз, по льду переправляться можно. Запасы горючего скоро кончатся, танки и тяжелое орудие будут неподвижны. Положение с боеприпасами критическое. Продовольствия хватит на шесть дней. Командование армии предполагает удерживать оставшееся в его распоряжении пространство от Сталинграда до Дона и уже принимает необходимые меры. Предпосылкой для их успеха является восстановление южного участка фронта и переброска достаточного количества запасов продовольствия по воздуху. Обстановка может заставить тогда оставить Сталинград и северный участок фронта, чтобы обрушить удары на противника всеми силами на южном участке фронта, между Доном и Волгой, и соединиться здесь с 4-й танковой армией. Наступление на западном направлении не обещает успеха в связи со сложными условиями местности и наличием здесь крупных сил противника. Паулюс».
По мнению Жаркова, Паулюс давал трезвую оценку создавшегося положения, но то, что ему уже ничего не могло помочь — это было очевидно. Кольцо окружения 6-й немецкой армии сжималось. Части 4-го механизированного корпуса Вольского, выйдя в район Верхне-Царицынский — Зеты, продолжали с боями продвигаться навстречу войскам 5-й танковой армии генерала Романенко. Днем 22 ноября, после короткого, но яростного сражения, они овладели станцией Кривомузгинская и хутором Советский. В то же время другие соединения Сталинградского фронта, из числа войск 51-й армии и 4-го кавалерийского корпуса Шапкина, наступавшие на внешнем фланге окружения группировки противника, — продвигались в направлении Котельникова.
После выхода 26-го и 4-го танковых корпусов в район Калача, а 4-го механизированного корпуса — в район Советского, войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов разделяло расстояние всего в 10–15 километров. Положение для противника создалось чрезвычайно угрожающее. Поэтому Паулюс перебросил из Сталинграда к Калачу и Советскому 24-ю и 16-ю танковые дивизии, пытаясь не допустить соединения двух фронтов, ибо оно было бы равносильно наброшенной на шею петле. Однако наступающие советские войска успешно отразили все контратаки врага, и 23 ноября в 16 часов совершилось воистину историческое событие: части 4-го танкового корпуса под командованием генерал-майора Кравченко и 4-го механизированного корпуса под командованием генерал-майора Вольского соединились в районе хутора Советский. Таким образом, на пятые сутки после начала контрнаступления войска Юго-Западного и Сталинградского фронтов, при активной помощи правого крыла Донского фронта, замкнули кольцо оперативного окружения вокруг сталинградской группировки противника. В «котле» оказалась вся 6-я армия Паулюса и часть сил 4-й танковой армии Гота. Кроме того, в ходе наступления советские войска разгромили 3-ю румынскую армию, пленив пять ее дивизий, и нанесли серьезное поражение соединениям 4-й румынской армии. Также был разгромлен 48-й танковый корпус противника, составлявший его оперативный резерв.
«Да, успех велик! — размышлял Жарков. — Сталинградское контрнаступление — это наверняка первое в истории всех войн контрнаступление такого масштаба. Враг окружен. С надеждами Гитлера перешагнуть Волгу и выйти к Уралу покончено. Только теперь, пожалуй, многие поймут и оценят упорное мужество города против превосходящих сил фашистов. Однако радость радостью, а успокаиваться еще рано. Врага надо добить в той ловушке, куда его заманили. Так пусть же наше наступление будет достойно сталинградской обороны!»
XI
На следующий день, 24 ноября, Попов и Жарков выехали на хутор Советский.
Валил густой снег — и все же не мог запеленать развороченную и дымящуюся землю на местах только что отгремевших сражений; так бывает бессилен бинт против хлещущей из широкой раны крови.
Около хутора приехавшие заметили ту суматошную деятельность, какая обычно возникает при скоплении военной техники: одни танки заправлялись горючим и прогревали моторы; другие, похлопывая крышками аварийных люков, сытно урчали; третьи, уже полностью боеспособные, готовые хоть сейчас в атаку, двигались колоннами по расходящимся направлениям, мимо хутора, под взмахи красных флажков офицеров-регулировщиков.
При въезде в хутор приехавших рассмешила забавная сценка: на дровяные козлы был водружен пузатый бочонок, на него взобрался усатый старшина, напоминая позой своей всадника на лошади, а внизу толпились солдаты с флягами, с котелками и, под бдительным взором с высоты, наполняли их темно-вишневым вином и сейчас же чокались то с удалой веселостью,