«Будет артачиться, свяжу ее, через плечо и к реке, — думал Каспар с подрагивающими от возбуждения коленками. — Под берегом можно легко уйти, пока ее в больнице хватятся. А дальше будет видно. А нет, так голову размозжу пистолетом, и все дела».
Бандит долго ходил в отдалении, вглядываясь в женские лица, уже начиная переживать, что может девушку не узнать. В одинаковых облезлых халатах, в светлых, низко надвинутых на глаза платках больные женщины выглядели родными сестрами. Разве возраст еще можно было как-то определить по морщинам, густо опутавшим старческие лица.
Он было уже подумал, что Стася, должно быть, находится в больничной палате, как, проходя позади одной скамейки, которая располагалась в самом отдаленном месте, практически в конце аллеи, ему вдруг показалось, что он узнал знакомый голос по характерному выговору буквы «г», который девушка произносила как грубое «гэ». Сидевшие к нему спиной девушки, сблизив головы, о чем-то приглушенно разговаривали. Каспар напряг слух, затем осторожно вышел на центральную аллею и прошел мимо, искоса вглядываясь в их бледные от болезни лица.
Осунувшееся лицо Стаси с темными кругами вокруг потухших глаз, с заостренным кончиком некогда курносого носа, который недавно выглядел круглым, с милой ямочкой на пипке, он угадал сразу по ее крепко сжатым полным губам. Так она их сжимала тогда в лесу, когда не хотела с ним целоваться. Ошибиться Каспар не мог. Только голову она держала как-то странно — немного склоненной набок. Он поспешно спрятался за толстый шершавый ствол вяза и терпеливо стал дожидаться, когда ее подружка по несчастью уйдет на обязательные процедуры или еще по каким-нибудь необходимым своим делам.
Промаявшись за деревом минут сорок, Каспар озлобился настолько, что решил не дожидаться, когда подруги расстанутся, а подкрасться и ударить рукояткой пистолета по затылку ненужную ему девушку. Он вынул из-за пояса тяжелый вальтер и, держа его в руке так, чтобы можно было с ходу нанести удар — наверное, все же в хрупкий висок, чтобы было наверняка, — осторожно ступая на носки ботинок, стараясь не шуршать по увядшей траве, тихо двинулся к скамейке, кусая тонкую нить спекшихся от волнения губ. Бандиту осталось пройти пару шагов, он уже начал замахиваться, как внезапно девушки поднялись со скамейки и не спеша пошли в сторону больничного корпуса. Чуть не взвыв от досады, Каспар проворно спрятал пистолет опять за пояс и с видом человека, неожиданно озаботившегося своим больным зубом, незаметно поглядывая по сторонам на сидевших на других скамейках больных, с упорством маньяка, не успевшего доделать свое черное дело, двинулся следом за девушками, прижимая потную ладонь к щеке…
В это время Илья Журавлев с облегченным вздохом закрыл обложку последней папки с уголовным делом, с задумчивым видом немного посидел за столом, постукивая кончиками пальцев по крышке, затем решительно сорвался с места, сгреб в охапку стопку папок и спрятал их в сейф.
— Теперь можно и пострадавшую посетить, — сказал он самому себе.
На ходу надевая фуражку и офицерский планшет с документами, он скорым шагом вышел из здания отдела милиции. Пройдя шагов сто, Илья вдруг остановился, озабоченно покрутил головой, круто развернулся и направился в сторону костела, напротив входа в который, расположившись прямо на булыжной мостовой, латыши продавали домашние продукты и другие вещи. Пройдясь вдоль рядов, он выбрал два сочных молодых краснобоких яблока и размером с ладонь кусочек сот с ярко-желтым, словно янтарь, медом. Сунув завернутый в газету мед в обширный карман галифе, а в другой — яблоки, он с довольным видом отправился на встречу с изнасилованной девушкой.
«Пускай скромный, но гостинец, — весело подумал Журавлев. — Родни у нее не осталось, пусть порадуется девчонка».
…Каспар вошел за девушками в здание больницы. Не отрывая от пола опущенных глаз, в которых светились злобные огоньки от того, что подруга Стаси, сама того не ведая, расстроила его планы, парень с мыслью завершить начатое на расстоянии нескольких шагов двигался следом по тесному коридорчику. Девушки подошли к палате № 8.
— Ой, Стася, — неожиданно воскликнула ее подруга по палате, — мне же надо в процедурную зайти. Совсем забыла.
Она повернулась и пошла навстречу Каспару, с улыбкой сокрушенно качая головой, поражаясь своей рассеянности. Каспар мгновенно схватился за щеку и отвернулся, скользя блуждающим взглядом по зеленого цвета стене, не желая встречаться лицом к лицу с девушкой. Увидев парня с забинтованной щекой, девушка мигом взяла его за руку повыше локтя, как-то сразу проникнувшись состраданием к незнакомому человеку.
— Я отведу вас к зубному, сама недавно зуб лечила. Знаю, как это невыносимо больно.
Каспар сделал слабую попытку высвободить руку, но тонкие пальцы девушки оказались настолько цепкими, что освободиться без применения силы нечего было и думать.
— Да не переживайте вы так, — сказала девушка, расценив его жест по-своему. — Это не так уж и больно. А вы вон какой… крепкий, — произнесла она с улыбкой, как видно, желая сказать парню приятное.
Она настойчиво влекла его за собой, и Каспару ничего не оставалось, как подчиниться чужой воле, злобно кося глазами по сторонам. Но как только они завернули в коридоре за угол, где отсутствовали больные, бандит тотчас вынул пистолет, размахнулся и ударил девушку в переносицу тяжелой рукояткой. Отчетливо было слышно, как у девушки хрустнули слабые кости носа, и на ее грудь обильно полилась из темных ноздрей кровь. Торопливо оглядевшись, Каспар быстро подхватил ослабевшую девушку под мышки и поволок к подсобке, где хранили хозяйственный инвентарь санитарки. Оставив девушку лежать за дверями подсобки, он, уже не таясь, бегом вернулся к палате.
Влетев в помещение, Каспар поспешно схватил находившийся у входа табурет и сунул его ножку за ручку двери, чтобы снаружи не смогли открыть. Затем стремительно схватил стоявшую к нему спиной Стасю за руку и рывком развернул лицом к себе. Угрожающе приставив ствол пистолета к груди девушки, он глухо произнес:
— Крикнешь — застрелю.
Но Стася настолько была напугана неожиданным визитом своего насильника, что у нее отказал язык. Она смотрела на парня широко