Я таю. Растворяюсь в его прикосновениях. Большие, немного шершавые руки скользят по моей спине, опускаются ниже, и каждое касание оставляет на коже огненные следы. Воздух между нами накаляется до предела, становится густым и тяжёлым.
Внезапно чувствую, как теряю опору. Эридан поднимает меня на руки с такой лёгкостью, словно я не человек, а пёрышко, подхваченное ветром. Инстинктивно обвиваю его шею руками, прижимаюсь крепче.
— Куда? — шепчу я, хотя прекрасно знаю ответ.
— Туда, где нам стоило быть всё это время, — отвечает он, направляясь к спальне.
Моё сердце бьётся так сильно, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. Ощущаю его стук всем телом, пульсацию в висках, в кончиках пальцев, во всех чувствительных точках, которых касаются его руки.
Спальня встречает нас полумраком и тишиной. Эридан опускает меня на кровать с такой нежностью, словно моя кожа сделана из тончайшего стекла. Матрас прогибается под нашим весом, когда он ложится рядом, нависая надо мной.
Его взгляд — тёмная бездна, в которой я вижу своё отражение. Я тону в этих глазах, и мне не хочется спасения.
— Мы не должны… — начинаю я, но слова звучат фальшиво даже для меня самой.
— Нет, — его дыхание обжигает мою шею. — Мы всегда должны были быть вместе. Всегда.
Его пальцы расстёгивают пуговицы платья одну за другой, с мучительной медлительностью, от которой внутри всё сжимается в сладкой муке ожидания. Эридан целует каждый сантиметр открывающейся ему кожи, спускаясь всё ниже. Его губы как клеймо, оставляющее невидимый, но неизгладимый след. Закрываю глаза и отдаюсь ощущениям, позволяя себе тонуть в них без остатка.
Мои руки сами находят пуговицы его рубашки, дрожащими пальцами расстёгивают их, обнажая безупречную кожу под тканью. Провожу ладонями по его груди, ощущая, как сильно бьётся его сердце. Оно стучит так же быстро, как моё. В такт.
Наша одежда исчезает — слой за слоем. Мы обнажаемся друг перед другом — не только телом, но и душой. В этом есть что-то сакральное.
Я прогибаюсь в спине, касаясь его торса, и жмурюсь, потому что меня пронзает электрический разряд такой силы, что из горла вырывается стон. Эридан отвечает тихим рычанием, которое вибрацией отдаётся во мне.
Его руки скользят по моей коже, изучая, вспоминая каждый изгиб, каждую впадинку. Он касается меня так, словно читает стихи кончиками пальцев — с нежностью, с благоговением, с пониманием.
Я плавлюсь под его прикосновениями. Превращаюсь в чистую энергию, в свет и тепло. Мир за пределами этой комнаты перестаёт существовать. Есть только его руки, его губы, его тело, так идеально совпадающее с моим.
Когда мы, наконец, становимся одним, время останавливается. Замираем, глядя друг другу в глаза, ощущая полное единение, которое всегда казалось недостижимым. Эридан позволяет мне привыкнуть, тоже чувствуя, что любое неосторожное движение сделает мне больно. Это больше, чем физическая близость — момент, когда две души сплетаются в единое целое.
А потом начинается танец — древний, как сама жизнь. Мы движемся вместе, как волны океана, поднимаясь всё выше и выше. Каждое движение, вздох приближает нас к чему-то невероятному, чему-то, что больше нас обоих.
Эридан шепчет моё имя, снова и снова, как самую драгоценную молитву. Его голос срывается, становится хриплым от желания. Я отвечаю тем же, произнося его имя, как заклинание, способное защитить от всех бед мира.
Напряжение нарастает, подобно тяжёлой грозовой туче. Я чувствую, как мои пальцы впиваются в его плечи, оставляя следы, но это неважно. Важно только то, что мы здесь, вместе, связанные так, как не могли бы соединиться никакие другие существа во вселенной.
А потом — взрыв. Ослепительная вспышка, которая сметает всё на своём пути. Словно все звёзды космоса вспыхнули одновременно, и их свет наполнил меня, каждую клеточку тела. Эридан следует за мной, его тело напрягается, а потом расслабляется с глубоким, рычащим выдохом.
Мы падаем обратно в реальность медленно, будто пёрышки, подхваченные ласковым ветром. Его тело рядом с моим — тёплое, тяжёлое, живое. Эридан притягивает меня к себе, и я укладываюсь головой на его плечо, слушая, как постепенно успокаивается его сердцебиение.
Тишина комнаты нарушается только нашим дыханием — глубоким, удовлетворённым. Эридан гладит мои волосы, перебирая пряди с такой нежностью, которую я никогда не ожидала от него.
— Ты не ответила, — говорит он наконец.
Поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом. В его глазах — тревога, которая так не соответствует его обычному образу. Он действительно боится моего ответа.
Позволяю себе мгновение слабости, мгновение сомнения.
— А если через полгода тебе станет скучно и появится новая Ника?
— Не появится. Теперь, когда у меня есть истинная, — он щекотно проводит по моему боку кончиками пальцев, заставляя вздрогнуть и прижаться к нему теснее, — меня не интересует никто больше.
— Вот так просто? Одна метка и ты из дракона, меняющего жён как перчатки, превратился в образцового семьянина?
— У тебя есть всего один способ проверить. Так что ты скажешь?
Перед глазами проносятся образы всего, что мы пережили, всей боли, всех разочарований. Но потом я вижу и другое — все моменты счастья, мечты и возможности, которые ещё ждут нас впереди.
— Да, — отвечаю я, и моё сердце делает кульбит в груди. Всё же я, Лиза, в первый раз соглашаюсь выйти за кого-то замуж. — Я выйду за тебя, Эридан.
Он притягивает меня к себе и целует — медленно, нежно, с обещанием чего-то большего.
В этот момент мне кажется, что я сделала правильный выбор.
Эпилог
Солнечные лучи прокрадываются через окна лавки «У блюдечек», играя на глазурованных боках чайников и расписных тарелках. Я вдыхаю знакомый запах глины и глазури. Это мой мир. Мой дом. Моя жизнь, которую я строила по крупицам, не подозревая, во что она однажды превратится.
Провожу пальцами по гончарному кругу, ощущая шероховатость под подушечками. Каждое прикосновение к ней отзывается во мне странным теплом, будто я соприкасаюсь не с материалом, а с живым существом, ждущим, когда я создам с его помощью жизнь.
За окном шумит улица, которую уже не узнать. Свежая брусчатка блестит после утреннего дождя, в палисадниках соседних домов цветут розы и пионы, а фасады, недавно обновлённые, радуют глаз яркими красками. Кто бы мог подумать, что моя маленькая лавка станет сердцем этого преображения?
Люди говорят, в моей посуде есть магия. Я