Лиангард — город, который я знал всю свою жизнь. Изящные шпили храмов, широкие проспекты, заполненные людьми, величественные здания, хранящие историю многих поколений. Я любил этот город, его ритм, его энергию. Здесь каждый камень был мне знаком, каждая улица хранила воспоминание.
Но затем я вспоминаю лицо Элены, когда она смотрит на нашего сына. Её улыбку, полную любви и понимания, которых я так долго был лишён. Как она была рядом со мной в ту ночь, когда мы сражались с роем, не отступая, не сдаваясь.
И вдруг понимаю, что, возможно, это именно то, что мне нужно. Может, к этому я шёл все эти годы, сам того не осознавая?
Солнце почти скрылось за горизонтом, и первые звёзды начинают проступать на темнеющем небе. Пора.
Закрываю глаза и позволяю своей истинной природе проявиться. Это похоже на освобождение — когда сдерживаемая сила, наконец, прорывается наружу. Я чувствую, как трещат и растягиваются кости, как перестраивается всё тело, как кожа покрывается прочной чешуёй, как за спиной разворачиваются мощные крылья. Боль от трансформации острая, но быстрая, и уже через несколько мгновений я стою на балконе в своём истинном обличье.
Серебристо-синяя чешуя переливается в последних лучах заходящего солнца. Я разворачиваю крылья во всю их ширину и отталкиваюсь от камня.
Ветер свистит в ушах, когда я поднимаюсь над столицей. Внизу расстилается Лиангард, теперь похожий на игрушечный город, с мерцающими огоньками окон и уличных фонарей. Я делаю круг над королевским дворцом, прощаясь, а затем разворачиваюсь на север и мощными взмахами крыльев набираю скорость.
Туда, где меня ждут.
Лёгкая тревога сменяется предвкушением. Что бы ни готовила мне судьба в этом новом месте, я знаю, что больше не буду один. У меня есть Элена — умная, смелая, верная. У меня есть сын — моя кровь, моё продолжение, наследие сильнее любых титулов и наград. У меня есть цель — защищать их и эту землю от любой опасности, будь то рой тёмных или что-то ещё.
И, может быть, впервые за долгие годы, у меня есть дом. Не просто место, где я ночую между заданиями, а настоящий полный тепла и любви.
Эпилог
Солнце заливает кухню золотистым светом, и я улыбаюсь, наблюдая за тем, как лучи играют на полированной поверхности стола. Постоялый «Сосновый двор» наполнен утренней суетой.
Я слышу, как наверху скрипят половицы под ногами постояльцев, как на заднем дворе конюх напевает старинную песню, ухаживая за лошадьми, как в общем зале Мира, командует младшими девушками, подготавливающими зал к завтраку.
Я вдыхаю аромат свежеиспечённого хлеба и улыбаюсь. Кто бы мог подумать, что я, бывшая офисная работница, буду с таким удовольствием просыпаться в средневековом мире, управлять постоялым двором и чувствовать себя по-настоящему счастливой?
— Дом, как у нас дела с запасами муки? — спрашиваю я, глядя в потолок.
Лёгкий ветерок проносится по кухне, словно невидимая рука ласково касается моих волос.
— Двадцать четыре мешка в погребе, хозяйка. Должно хватить на две недели при нынешнем количестве постояльцев, — отвечает знакомый голос в голове.
Кто бы мог подумать, что я буду разговаривать с домом как с живым существом? И что он действительно будет отвечать?
— Благодарю. А как дела с ремонтом западного крыла? Капитан Торвальд со своими людьми прибудет через три дня. Хорошо бы, чтобы всё было готово.
— Крыша над третьей комнатой укреплена, окна замазаны новой замазкой, мебель перестановлена. К вечеру всё будет готово.
Я до сих пор поражаюсь, насколько Дом заботливый и предусмотрительный. Я была уверена, что приручить магическое сознание постоялого двора будет сложнейшей задачей, но вместо этого он сам принял меня, признав истинной хозяйкой. Теперь он не просто место для жизни — он член семьи, молчаливый защитник, чуткий помощник.
Он же подсказывает мне, что сейчас в детской слышно характерное кряхтение, которое я научилась распознавать как «я почти проснулся, но всё ещё сплю, и если ты поторопишься, то успеешь доделать свои дела до того, как я потребую внимания».
Быстро дописываю распоряжения в журнал, зная, что Мира или Таша займутся ими позже.
Поднимаюсь на второй этаж по широкой деревянной лестнице, которая больше не скрипит — Дом заботится о моём комфорте и безопасности. Прохожу в нашу с Кристардом спальню, где в пристроенной детской стоит резная колыбель.
В ней, активно двигая пухлыми ручками и ножками, лежит мой сын — Кселарон. Маленькое чудо с глазами цвета летнего неба и тёмными, как у отца, волосами. Он ещё не научился ходить, но уже проявляет невероятную активность, словно каждая клеточка его тела жаждет движения.
— Доброе утро, маленький искатель приключений, — шепчу я, наклоняясь к колыбели.
Кселарон смотрит на меня с выражением, которое я могу описать только как «о, ты уже здесь, а я как раз собирался выбраться на поиски чего-нибудь опасного».
Эта смесь невинности и авантюризма в его глазах заставляет моё сердце одновременно таять от любви и замирать от страха.
Беру его на руки, и он сразу же пытается дотянуться до всего, что можно схватить, изучить и, вероятно, попробовать на вкус. Я переодеваю его, стараясь не дать ему ухватить занавеску и выкрутиться из моих рук в попытке исследовать пол. Каждое движение — борьба, а застёгнутая пуговица — маленькая победа.
— Кажется, тебе скоро понадобится собственный доспех, — шучу я, наконец справившись с непослушной рубашкой.
Беру его на руки и выхожу из комнаты, спускаясь обратно на кухню. По пути мы встречаем капрала Лейфа, одного из солдат аванпоста. Он отдаёт мне честь — жест, который всё ещё кажется мне странным, но я уже привыкла к уважению, которое оказывают хозяйке постоялого двора и жене лариана.
— Доброе утро, госпожа Элена, — улыбается он, и его взгляд смягчается при виде Кселарона. — Как поживает маленький господин?
— Разрушает всё, до чего может дотянуться, — отвечаю я со смешком.
— Весь в отца, — Лейф почтительно кивает. — Капитан просил передать, что патруль вернётся к обеду. Никаких признаков тёмных существ не