Голос профессорши пресекся и утонул в потоке слез, которые она медленно стирала с покрасневших глаз носовым платком.
Сердце юноши еще не настолько окаменело, чтобы его не могла пронять такая глубокая и мучительная скорбь почтенной дамы. Евгений понял, что любой его шаг к разводу не только принесет ей позор, но и, возможно, смерть. Нет, таким путем он не хотел обрести свободу. Он решил затаиться, терпеть, гибнуть, но… «Габриэла!» — вдруг громко зазвучало у него в мозгу, и в душе вновь вспыхнула неудержимая, лютая злоба к старухе.
ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ
Была темная, душная ночь. Дыхание природы обозначалось шорохом черных кустов, а на далеком горизонте, как огненные змеи, вспыхивали молнии. Всю местность вокруг графского сада наполнял удивительный аромат расцветшего цереуса. Опьяненный любовью и жарким всепоглощающим желанием, Евгений стоял у ворот сада; наконец появился Фермино, отпер ворота и провел его в скудно освещенную теплицу, где предложил спрятаться в темном, неосвещенном углу.
Прошло немного времени, и в теплицу, в сопровождении Фермино и садовника, явилась Габриэла. Все трое встали перед великолепно расцветшим кактусом, и садовник стал пространно сообщать все сведения об этом удивительном растении и о том, сколь много труда и искусства требуется, чтобы обеспечить за ним полноценный уход. Наконец Фермино удалился и увел с собой садовника.
Габриэла стояла, словно погруженная в сладкие грезы, затем глубоко вздохнула и тихо проговорила:
— Ах, если бы я могла жить… и умереть, как этот цветок! О Эухеньо!..
Услыхав свое имя, юноша не выдержал: внезапно выскочив из своего укрытия, он бросился к ее ногам.
Габриэла непроизвольно издала громкий крик и хотела бежать, но юноша заключил ее в объятия со всей силой отчаянья и безудержной страсти, и она тоже обвила его шею своими лилейными руками. Ни слова… ни звука… одни только пламенные, жаркие поцелуи!
Но вот послышались чьи-то приближающиеся шаги, графиня в последний раз крепко прижала юношу к своей груди.
— Стань свободным… стань моим! Либо быть с тобой, либо смерть! — прошептала она чуть слышно, затем мягко отстранила его и выбежала из теплицы.
Фермино нашел друга одурманенным, чуть не лишившимся от восторга рассудка.
— Разве я обещал тебе слишком многое? — сказал наконец испанец, когда Евгений, казалось, пришел в себя. — Разве можно быть любимым жарче, чем ты? Но после столь вдохновляющего любовного экстаза я должен, дружище, позаботиться о твоих земных потребностях. Хотя любящие обычно не придают значения прочим земным радостям, позволь мне все же, прежде чем наступит утро и ты вернешься домой, немного тебя подкрепить.
Евгений все еще механически, будто во сне, последовал за другом в ту самую комнату, где однажды видел его занимающимся химическими экспериментами.
Он попробовал пряные, сильно наперченные кушанья, которые были там расставлены, но еще больше ему понравилось огненное вино, которого его заставил выпить Фермино.
Темой их разговора, как можно себе представить, была Габриэла, одна только Габриэла. В груди юноши пробудились сладкие надежды на любовное счастье с графиней.
Настало утро, Евгений собрался уходить, Фермино проводил его до садовых ворот и на прощанье сказал:
— Помни, мой друг, слова Габриэлы: «Стань свободным, стань моим!» Прими же наконец решение, которое быстро и уверенно приведет тебя к желанной цели! Я говорю «быстро», так как послезавтра с рассветом мы уезжаем.
Проговорив это, испанец захлопнул ворота и удалился по боковой дорожке.
У Евгения пресеклось дыхание, он не в силах был сдвинуться с места. Она уезжает, уезжает, а он не сможет последовать за нею! Все надежды его рухнули, словно от внезапного удара молнии. Наконец он собрался с силами и пустился бежать, неся в сердце смерть. Все жарче и яростнее вскипала в его жилах кровь, когда он возвратился в свой дом; казалось, стены готовы были рухнуть на него, он выбежал в сад. Он увидел прекрасный цветущий куст Datura Fastuosa; каждое утро над его цветами склонялась профессорша, вдыхая их бальзамический аромат. Адские мысли внезапно ударили ему в голову, сатана завладел им, юноша вытащил из кармана колбочку, которую дал ему Фермино и которая все еще была при нем, открыл ее и, отвернув лицо, высыпал порошок прямо в чашечку цветка.
Ему показалось, что все вокруг него заполыхало огнем; Евгений в испуге отбросил колбочку и кинулся прочь, не чуя под собой ног, он бежал и бежал все дальше, пока не свалился без сил в близлежащем лесу. Его состояние напоминало путаный, тяжелый сон. Голос зла внутри него отчетливо произнес: «Чего же ты ждешь? Отчего медлишь? Дело сделано, ты можешь торжествовать! Ты свободен! Беги же к ней, к ней, к той, которую ты получил ценой своего блаженства, ценой вечного спасения, но высшее земное наслаждение, неописуемый восторг любви — все это теперь твое!»
— Я свободен, она — моя! — ликуя, громко вскричал Евгений, вскочил с земли и что было мочи помчался к саду графа Анхельо Мора.
Был жаркий полдень, садовые ворота он нашел запертыми, на его стук никто не вышел.
Он должен, должен поскорее ее увидеть, заключить в свои объятия, безмерно насладиться вновь обретенным счастьем, первым мгновением столь дорого купленной свободы! Напор чувств придал ему ловкости, он перелез через высокую стену. В саду стояла мертвая тишина, никто не ходил по дорожкам. Наконец Евгению показалось, что из одного павильона доносится тихий шепот.
«О, если бы это была она!» — радостно подумал юноша. Его вновь пронзило сладким трепетом неудержимого желания. Он подкрался к павильону, заглянул через стеклянные двери… и увидел Габриэлу, сплетенную в бесстыдном объятии с Фермино!
Возопив, как дикий зверь, пораженный смертельной стрелой, он бросился на дверь, вышиб ее, но в тот же миг его сковал ледяной холод беспамятства и он тяжело упал на каменный порог павильона.
— Выбросьте этого помешанного! — прозвучало у него в ушах; он почувствовал, что его хватают и волокут с невероятной силой, затем вышвыривают за ворота, которые со звоном за ним захлопываются.
Евгений подполз к воротам и судорожно вцепился в решетку, выкрикивая страшные проклятия Фермино и Габриэле. В ответ вдали прозвучал грубый,