Хворост прогорел. Угли тлели, ещё вспыхивали искрами, но костер уже обессилел и уступил пещеру темноте. Холодно. Стефан поежился, пожалел, что не успел уснуть. Из его каменного убежища, звезд не было видно. Из-за этого ему казалось, что он заперт в темном и холодном подвале. Как мышь в давно заброшенном погребе.
– Боишься?
Голос раздался из темноты и пустоты. Эхо мыслей Стефана? Сон. Просто сон. Стефан решил так думать, потому что альтернатива хуже.
– Пусть будет сон, – согласился голос, – Это ничего не меняет.
«Если это тот самый конец, за которым я здесь, то как-то глупо, – думал Стефан, – Всего лишь хворост прогорел. Можно пойти и набрать еще. Наощупь собрать или подсветить зажигалкой чуть-чуть. Будет и тепло, и не так страшно».
– Сходи, – согласился голос, – Пусть будет светло и тепло. Если уж это конец, пусть он будет хорошим.
«Ну, нет, не буду отвечать», – Стефан заставил себя сдвинуться в темноте на шаг вперед. Опустился на корточки и стал шарить по песку и камням в поисках хвороста. Он точно помнил, что перед его крошечной пещерой лежало много сухих веток и даже толстый ствол упавшего в незапамятные времена дерева. Ничего не попадалось. Действительно было страшно.
– Тебе страшно, потому что ты ничего не видишь. Все люди боятся темноты.
И вдруг вокруг Стефана стало светло. Он поднял голову вверх. На ним холодным огнем горели звёзды.
Русло высохшего ручья освещалось так, словно над Стефаном включили сотни натянутых в небе рождественских гирлянд.
Мгновенно стало легче. Удивительно, как много значит свет. Секунду назад он дрожал, и вот уже дрожь прошла. С ней ушел страх. Стефан увидел вокруг лежащие ветки, набрал охапку и вернулся в пещеру. Бросил хворост на угли. Оставалось только подождать совсем чуть-чуть.
– Уже не страшно, правда? Люди боятся темноты и тишины. Но человек не может представить себе совершенную пустоту. Отсутствие чего-то – это еще не пустота. Для тебя это значит, что ты ничего не видишь. Пустота – это когда, нет абсолютно ничего. Нет даже того, кто может в этом удостовериться. Потому что наблюдение – это взаимодействие. Если есть взаимодействие, значит, есть тот, кто взаимодействует. Есть и объект и субъект. Понимаешь? Это уже не пустота.
А твоя пустота – это твои страхи и плохое ночное зрение. Твоя тишина – это недостаточный слух. Мир переполнен тем, чего ты не видишь и не слышишь.
Стефан слушал этот спокойный мягкий голос и никак не мог понять мужчина это или женщина. Иногда он был уверен, что это сильный мужской голос, а иногда в нем появлялись тепло и мягкость, совершенно женские. Страх ушел, появилось любопытство.
– А кем бы тебе хотелось меня узнать? Мужчиной или женщиной? Ребенком? Енотом? … Леопардом?
Раздался низкий клокочущий рев зверя, заполнивший русло высохшей реки. Ярость и голод были в этом реве. Стефан испугался. Слишком близко, всего в шаге от него.
– Ты боишься того, что есть и того, чего нет. В тебе слишком много страха, человек. Так, кого бы ты хотел увидеть?
Стефан, подумал, что с леопардом он не справится даже вооруженный. А вот с енотом, пожалуй, смог бы.
– Пусть будет по-твоему, – из темноты к огню шагнула женщина. Черноволосая, Закутанная в черный мех. Шуба или пушистое одеяло? Неужели всё-таки сон?
– Стефан, о чем ты думаешь? Разве что-то изменится, если это будет сон?
Огонь в костре шумно полыхнул вверх жгучими прозрачными пальцами, касаясь потолка пещеры.
Шуба взметнулась и упала на каменный пол. Обнаженная женщина опустилась в центре, укрытая лишь своими черными волосами – гладким шелковым блеском.
– Иди ко мне, музыкант. И не думай слишком долго, иначе вместо меня тебе все же приснится леопард…
Словно в подтверждение из темноты донеслось тихое рычание.
Стефан опустился на черный мех, как будто против своей воли. Ни один мужчина не устоит перед обнаженной раскрытой женщиной. Смешались мысли Стефана. Пальцы его утонули в мягких волосах, закружилась голова, кровь билась в висках, рвалась наружу. Можно ли было назвать это изменой или любовью? Или здесь, как во сне, как в уже состоявшемся посмертии нет смысла в таких словах?
Ничего не осталось от ночи. Вся она без остатка запуталась в густых черных волосах. Накатывала и отпускала волнами желания. Два обнаженных тела боролись среди камней. Стефан проигрывал эту схватку. Гибкая и сильная, его соперница взяла верх, удерживая его на грани боли, задыхающегося от желания. Это она взяла Стефана и ввела его в себя, она двигалась, сжимая бедра Стефана своими сильными длинными ногами. Она смеялась и стонала, нависая на Стефаном грудью, касаясь его губ своими темными возбужденными сосками. Ни ночи, ни времени не было. Был огонь, была пещера, были мужчина и женщина.
Когда утро, наконец, наступило, вернулось теплым ветром, ярким солнечным светом и одиночеством, Стефан поднял голову и увидел только камни и песок. Никого больше. Значит, сон.
Стефан выбрался из пещеры и оглянулся по сторонам. За грудой камней, в которых он нашел себе убежище, пути уже не было. Отвесные скалы. Русло высохшей реки заканчивалось здесь. Он пришел к началу реки. Сверху посыпались мелкие камни и песок. Стефан поднял голову и увидел вчерашнюю незнакомку. Она по-прежнему была закутана в черную мягкую шубу. На голое тело. Стефан помнил это тело.
– Поговорим? – спросил он незнакомку и по ее насмешливой улыбке понял, что, да, она готова говорить. И, наверное, не только говорить.
– У тебя есть вопросы, и ты думаешь, что бедная женщина, замерзающая на голых камнях будет тебе на них отвечать? – незнакомка рассмеялась.
– Скажи мне, что все это значит? Зачем я шел сюда? В чем смысл? – Стефану нравилось, как она смеется, как покачивает босыми ногами с тонкими щиколотками и аккуратными нежными ступнями. Они совсем непохожи на ноги бедной женщины. Это ноги куртизанки, ухоженные и красивые.
– Разве все, что ты делаешь должно иметь смысл? – она улыбалась. Ее забавлял разговор
– Для меня должен иметь смысл, иначе, зачем я шел сюда?
– Вы, люди, такие странные… вы говорите одно, а думаете о другом. Под смыслом, ты понимаешь пользу для себя. Почему ты считаешь, что твой путь или твоя жизнь имели смысл?
Она говорила о Стефане и его жизни в прошедшем времени. Стефан заметил это, но не смутился. И ему была неинтересна эта путаница смыслов. Слишком много слов…
Незнакомка наклонилась к нему и он вдруг увидел лицо Жюль
– Слишком сложно для тебя? – она сказала это голосом Жюль, с