Байерн уже ждал их, показывая груз из Ашвана. Это были не просто сувениры. Это были горы сокровищ. Золото, драгоценности, экзотические ткани, редкие специи — всё, что Ллойд скупил на деньги Султана Самарканда.
— И чего тут только нет! — воскликнула Марабелла, её глаза загорелись. — Какие красивые украшения! О! А это… это же редкие специи! Их можно… продать! По завышенной цене! Этим аристократишкам из столицы!
Аркос сначала было не узнал жену по такому поведению. Его обычно сдержанная, практичная Марабелла вдруг превратилась в восторженную коммерсантку.
— Но… но почему бы и нет? — сказал Аркос, улыбаясь. — Продадим по самой высокой цене! Это же прибыль!
— О, вижу, тяга к наживе — это семейное, — прошептал Ксавьер Ллойду, наблюдая, как его мать расчётливо оценивает привезённые богатства.
— Заткнись, — огрызнулся Ллойд, но его лицо расплылось в довольной улыбке. — Просто она понимает ценность правильных инвестиций. Сразу видно, в кого я пошёл мозгами.
Ксавьер скорчил такую физиономию, что Ллойд невольно поёжился. Казалось, его рыцарь сейчас либо расхохочется, либо заплачет от отчаяния.
Да, в поместье Фронтера теперь процветала экономика.
И в целом… не жизнь, а рай. Все счастливы. Люди живут хорошо. Их лица, когда-то изможденные и унылые, теперь сияли. У них появилась работа, еда, безопасность.
Да и орки молодцы. Они, когда-то дикие и воинственные, теперь мирно трудились и даже… развлекались.
Да только вот… Грег, сержант местной стражи, и Гроши, красноволосый орк, не особо ладили. Или, точнее, их соперничество из-за Эмили, служанки поместья, продолжалось.
Столкнувшись плечами, Грег с вызовом посмотрел на орка. — Слабовато как-то, — сказал он, пытаясь задеть его. И оттолкнул орка назад.
Но Гроши был не из робкого десятка. И не пальцем деланный. Он тут же нанёс Грегу… удар ногой в подбородок.
А нет. Подождите. Это… брейк-данс.
Прокрутившись на голове, орк буквально говорит: «Покажи, что умеешь!»
Ну и не вопрос. Грег, не отставая, начал с чечётки. Люди показали, что могут не хуже. Орки не сдавались. Началось какое-то невероятное состязание по танцам.
— Вот значит как! — казалось, кричали их движения. — Ну если в брейке оркам не победить… то как насчёт синхронных танцев⁈
А в общем… это шоу! Танцует всё поместье! Работники, стражники, орки, эльфы, даже скелеты, кажется, слегка покачивались в такт! Это было весело и немного абсурдно.
— Слушай, — сказал Ллойд, наблюдая за происходящим, его лицо выражало смесь изумления и гордости, как у учёного, чей эксперимент привёл к неожиданно впечатляющим результатам. — А ведь я был прав. Лучший способ борьбы с межрасовыми конфликтами — это танцевальные баттлы. Кто бы мог подумать?
— Ага, — сухо ответил Ксавьер. — И следующим вашим экспериментом в дипломатии будет что? Заставите Королеву Алисию и Султана Самарканда устроить караоке-битву?
Лицо Ллойда осветилось такой жуткой улыбкой, что Ксавьер мгновенно пожалел о своих словах.
— Знаешь, — протянул главный герой, — идея не так уж плоха. Особенно если я буду судьёй. Можно будет поставить минус сто баллов за фальшивую ноту. Интересно, пойдёт ли Королева на войну, если проиграет конкурс талантов?
Ксавьер решил сменить тему, пока его господин не начал всерьёз продумывать этот план.
Можно продолжать ещё очень долго, наблюдая за этим танцевальным баттлом, но Аркос с Ллойдом, пожалуй, смотреть на это не будут. Они сидели у окна, наблюдая за жизнью поместья.
Вот по поместью скелеты ходят, работают. Всё нормально. Скелеты-строители, его новая армия, трудились не покладая рук (или костей).
— Знаешь, сынок, — сказал Аркос, поглядывая на ходячие скелеты через окно, — когда-то я мечтал о нормальной жизни для нашей семьи. Хорошем доходе. Уважении. Но… э-э… армия скелетов в это видение как-то не входила.
— Вот почему ты никогда не станешь великим, папа, — Ллойд откинулся на спинку кресла, изображая из себя гуру успеха. — Великие люди видят потенциал там, где обычные видят только проблемы. Обычные люди говорят: «Фу, мертвяки!» А я говорю: «Ого, бесплатная рабочая сила без профсоюзов и оплачиваемых отпусков!»
Аркос посмотрел на сына с выражением, которое сложно было описать — смесь гордости, ужаса и смирения.
Главное, что все счастливы. Хоть их поместье немного странное. Ну и что, что люди молятся статуе их сына (той самой статуе, которой он «отпугивал» лобстера в Кремо, а теперь её перевезли сюда)? Неважно. И не такие странности происходят в мире.
Вот их сын, например, вернулся в одних трусах (после «охоты» на песчаного червя и полёта на Кумино). Он, пожалуй, страннее всех.
Аркос всё равно счастлив. Он смотрел на сына, на своё поместье. Да, всё немного… необычно. Но мирно.
Хотя… лучше бы Ллойд назвал его хотя бы раз отцом, а не лордом. Он всё ещё обращался к родителям как к «Графу» и «Графине», как к формальным титулам, а не как к родителям. Это немного… задевало.
— Но почему же… — спросила Марабелла, глядя на Ллойда, который всё ещё был в шортах или нижнем белье. — Почему же он без одежды? Мы же не нищие! У нас столько денег!
— Ну а зачем тратиться? — Ллойд пожал плечами, искривив лицо в гримасе, смутно напоминающей смесь экономного хозяина и скупого рыцаря. — Одежда есть у меня дома.
Его прагматизм, граничащий с абсурдом, всё ещё был при нём.
— Вот! — Аркос поднял палец, словно нашёл решение загадки. — Это всё из-за того, что мы в детстве слишком часто говорили ему экономить на всём! А деньги просили прятать под матрас! Вот до чего доводит правильное финансовое воспитание!
Марабелла закатила глаза. — Ага, сынок, — она протянула Ллойду рубашку, — если не наденешь нормальную одежду, я расскажу Ксавьеру, как ты в детстве боялся спать без своего плюшевого дракона.
Лицо Ллойда исказилось в такой панике, что Ксавьеру стало почти жаль его. Почти.
А тем временем, в столице, Граф Вентура докладывал Королеве Алисии о прошедших переговорах в Ашване.
— Ваше Величество, — говорил он, полный гордости. — Всё было шикарно! Мы достигли мира! Компенсации! И… и это он этого добился! Моя дипломатия!
Хотя… может, и не отвечать. Алисия знала правду. Она догадывалась, что Ллойд в любом случае заставил бы его сказать, что он тут не при чём. Это был его стиль.
— Вот как он думает, — пробормотала Королева, больше себе, чем