К примечанию на с. 158: пасоконосный. – «Пасока – ж. не красные животные соки в мельчайших жилах; жидкая часть крови; жидкий и прозрачный гной, вернее сукровица» (Толковый словарь В.И. Даля).
Александр Александрович Бестужев-Марлинский
Кровь за кровь (Замок Эйзен)
Морожевки, рябиновки, настойки из полыни, зари и прочих невинных трав лились… – Если рябиновка и настойка из полыни всем понятны, то «морожевка» и «настойка из зари» могут вызвать недоумение. Довольно часто слово «морожевка» (или «моржовка») поясняют как «осенняя дыня», а раз так, то и дынное вино вполне может носить такое название. Из сладкой мякоти дыни действительно делали (и делают по сей день) вино, и «моржовка», спору нет, – диалектное название дыни, однако это слово бытовало в южных областях России – например, в Астраханской губернии, на Кавказе. В рассказе же речь идет о северных краях, и, скорее всего, дынная версия не совсем верна. В Псковской и Тверской губерниях «мороженицей» называли мороженую клюкву, также «мороженками» называли мороженые яблоки (в той же Псковской губернии). Не забудем и про диалектное название морошки – «морожка». Надо полагать, в данном случае автор имел в виду именно настойку на клюкве, морошке или мороженых яблоках. Что касается «зари», то эта травка (многолетнее травянистое растение семейства зонтичных) имеет ботаническое название: любисток лекарственный. Растение душистое, и настойка из зари, равно как настойка из полыни, была вполне популярным хмельным напитком.
Александр Сергеевич Пушкин
Гробовщик
Не зрим ли каждый день гробов… – Эпиграф взят из стихотворения Г.Р. Державина «Водопад» (1794). Следует отметить, что у Державина вместо «каждый» – «всякой».
Необходимо пояснить, что эта публикация рассказа «Гробовщик» сверена со следующим изданием: «Сочинения А.С. Пушкина с объясениями их и сводом отзывов критики. Издание Льва Поливанова для семьи и школы. Императорской Академией наук удостоено первой золотой медали имени гр. Д.А. Толстого. Том четверый. Евгений Онегин. Повести. Издание третье, без перемен. – Москва: Типо-литография А.В. Васильева и Ко, 1901. – С. 381–387».
Лев Иванович Поливанов (1838–1899) – серьезная фигура того времени. Это был замечательный педагог, критик, литературовед, основатель прославленной Поливановской гимназии. Он составлял хрестоматии и учебники русского языка, которые неоднократно переиздавались, писал работы о русских писателях, переводил с французского, издавал и редактировал произведения классиков отечественной литературы.
Рассказу «Гробовщик» предпослано небольшое вступление – скорее всего, как раз Л.И. Поливанов его и написал. Нет ничего плохого в том, чтобы воспроизвести это вступление здесь:
«Мысль о “Гробовщике” вызвана была у Пушкина действительным лицом. Нa Никитской, подле того дома, где жила в 1830 г. невеста Пушкина Н.Н. Гончарова, находилась лавка гробовщика. Пушкин сохранил в повести своей имя улицы и даже имя гробовщика – Адриана. В письме к невесте, писанном через месяц после окончания повести “Гробовщик”, читаем: “Как вам не стыдно оставаться на Никитской во время чумы (т. е. холеры)? Это очень хорошо для вашего соседа Адриана, который от этого большие барыши получает. Но Наталья Ивановна [Мать Натальи Николаевны.], но вы! – ей-же-ей я вас не понимаю”. Итак, холера обратила фантазию Пушкина к двум произведениям во время осеннего пребывания его в Болдине: к “Гробовщику” и к “Пиру во время чумы”.
Повесть эта отличается оригинальным соединением натурализма фламандской живописи с самой неожиданной игрой фантазии. Одинаковость тона при повествовании как о том, так и о другом производит своеобразное впечатление на читателя. Тон этот сообщен рассказу благодаря рассказчику – Белкину, личность которого как нельзя лучше характеризуется этим ровным тоном, более почти ни в чем не заявляя о себе в этой повести».
Некоторые комментарии, следующие ниже, позаимствованы из издания Льва Поливанова. Пояснения к ним заключены в угловые скобки.
…Шекспир и Вальтер-Скотт оба представили своих гробокопателей людьми веселыми и шутливыми… – Знаменитый и чрезвычайно популярный в России шотландский романист Вальтер Скотт (1771–1832) так и писался в ту эпоху – практически в одно слово: Вальтер-Скотт. И у Пушкина в «Гробовщике», в издании 1834 года, – именно Вальтер-Скотт. Если с могильщиком из «Гамлета» современный читатель, скорее всего, знаком, то с кладбищенским сторожем Джоном Мордшухом из исторического романа Вальтера Скотта «Ламмермурская невеста» (1819) – вряд ли. Между тем Мордшух также был занятным, веселым и философически настроенным человеком, к тому же скрипачом. Чего только, например, стоит его ответ на вопрос одного из главных героев романа – Эдгара Рэвенсвуда: «Меня кормят два ремесла, сэр, – весело ответил старик, – скрипка и заступ; прибыль и убыль рода человеческого. Ну, а за тридцать лет я как-никак научился распознавать заказчика».
…умирала на Разгуляе… – Близ Басманной, где прежде жил гробовщик. <Примечание редактора 1901 года.>
…как почтальон Погорельского. – В повести Погорельского (псевдоним А.А. Перовского, 1789–1839). <Примечание редактора 1901 года.> Речь идет о персонаже повести Антония Погорельского «Лафертовская маковница».
Юрко стал опять расхаживать около нее с секирой и в броне сермяжной. – Ср. в сказке Измайлова «Дура Пахомовна»:
Явился в лавочку Фаддеич с миной важной,
С секирою, в броне сермяжной… <Примеч. ред. 1901 г.>
Александр Ефимович Измайлов (1779–1831) – русский чиновник, баснописец, издатель и публицист. В 1822–1824 годах – председатель Вольного общества любителей словесности, наук и художеств. В его сатирическом стихотворении «Дура Пахомовна», высмеивающем фальшивомонетчиков, слова «с секирою, в броне сермяжной» даны курсивом. Дело в том, что эта строчка – автоцитата, чуть измененная фраза из сатирического стихотворения самого А.Е. Измайлова «Пьяница» (1816), где таким манером изображены городские стражники: «…Два воина осанки важной / С секирами, в броне сермяжной». Ниже можно увидеть это стихотворение полностью:
Пьяница
Пьянюшкин, отставной квартальный,
Советник титулярный,
Исправно насандалив нос,
В худой шинелишке, зимой, в большой мороз,
По улице шел утром и шатался.
Навстречу кум ему майор Петров попался.
«Мое почтение!» – «А! здравствуй, Емельян
Архипович! Да ты, брат, видно,
Уже позавтрикал? Ну, как тебе не стыдно?
Еще обеден нет, а ты как стелька пьян!» —
«Ах! виноват, мой благодетель!
Ведь с горя, мой отец!» – «Так с горя-то и пить?» —
«Да как же быть!
Вот Бог вам, Алексей Иванович, свидетель:
Есть нечего; все дети босиком;
Жену оставил я с одним лишь пятаком.
Где взять? Давно уже без места я, несчастный!
Сгубил меня разбойник Пристав частный!
Я до отставки не пивал:
Спросите, скажет весь квартал.