– Как его звали? – быстро спросила я, стараясь не показать удивление.
О наличии у Белкина еще одного сына Даниил ни словом не обмолвился.
– Илья, – ответила женщина. – Варвара ему его родила, но записан был парень на ее второго супруга. Имени его не знаю.
Глава тринадцатая
– Интересно, знал ли парень, что Игорь Николаевич не его отец? – пробормотал Володя.
– Еще вопросец, – влез в беседу Даня. – Если да, то когда он выяснил правду? Вдруг истина ему открылась незадолго до смерти? Возможно, это известие и спровоцировало инсульт у молодого мужчины.
– Так, – протянул Костин, – родилось предположение, хочется его проверить. Даня, продиктуй номер мобильного Варвары. Она его нам оставила, а вот домашний не сообщила.
– Сейчас, – кивнул Северьянов. – Коли надо, могу и домашний контакт выяснить.
– Обойдемся мобильным, – решил наш руководитель и предусмотрительно включил громкую связь.
Не прошло и пяти минут, как я услышала тихий голос:
– Слушаю вас!
– Добрый вечер, Варвара Михайловна. Занимаемся вашим делом, возникли вопросы. У Ильи были друзья?
– Да, – после короткой паузы ответила женщина. – Я и отец – вот его друзья. Потом мальчик со Светой познакомился, она заняла первое место в его душе. И это правильно. Мужчина должен оторваться от семейного гнезда, в котором с младенчества жил, и перелететь в скворечник, где теперь находится его жена. Я никогда не ревновала Илюшу к невестке. Мне со Светой очень повезло. Принято считать, что жена и мать мужчины – вечные враги, дерутся за внимание супруга и сына, постоянно выясняют, кто из них главнее. Но не все такие. Я нежно относилась к Светочке, а она считала меня мамой. У Илюши не было других близких людей.
Володя поблагодарил нашу клиентку, сбросил вызов, посмотрел на часы и поднялся.
– Хочется отдохнуть.
– Хорошая идея, – одобрил Даня, – целиком и полностью согласен.
Когда у нас в офисе идет совещание или находится посторонний человек, с которым мы ведем беседу, я всегда выключаю телефон. Не успела я сейчас «оживить» трубку, как из нее посыпались сообщения о звонках с незнакомого мне номера. Я не удивилась. Судя по настойчивости того, кто пытался побеседовать со мной, это очередная реклама. Нет ни малейшего желания ее слушать.
Я набрала номер Розы Леопольдовны и поинтересовалась:
– Что-нибудь надо купить? Еду домой.
– Все есть, – отрапортовала Краузе. – Даже то, что не надо, тоже в наличии. Приезжайте поскорее. Гортензия вам оставила записку.
– Прочитайте, пожалуйста, – попросила я.
– Простите, не получится, – возразила Роза Леопольдовна, – конверт закрыт.
– Поняла, – кивнула я и пошла на подземную парковку, мечтая о том, чтобы не попасть в пробку.
Мне повезло, до дома я добралась быстро и без приключений. Едва я вошла, Сюзанна сообщила:
– Вышла недавно во двор, хотела из маленького дома кое-что взять. Глядь! На ступеньках стоит перевозка, к ней приложено письмо в конвертике. Он заклеен, написано на нем: «Лично в руки Лампе! Никому другому не вскрывать!» Понятно, я не нарушила распоряжение. И вообще, никогда не стану читать то, что другому адресовано. В перевозке кто-то определенно есть! Он живой, сопит! Отнесла все вам в спальню.
Из моей груди вырвался тихий стон. Что придумала Горти? И куда она подевалась? Моя подруга горазда на выдумку.
Психологи уверяют, что у людей есть два возраста – по паспорту и по состоянию души. Наверное, вы встречали угрюмых подростков, которые постоянно жалуются – шоколад им не сладкий, вещи, которые купили родители, достойны только мусорного бака… У этих подростков болит голова, ломит спину, в придачу золотуха, понос и вечно дурное настроение. И взрослые такие бывают. Если верить их паспортам, то профессиональным нытикам не так уж много лет. Но на самом деле им хорошо за девяносто. Но распространен и другой вариант: женщины и мужчины, которые работают, активно интересуются новостями, в свободное время с удовольствием посещают театр, кино, цирк и концерты, они веселые, оптимистичные, радуются жизни, не пасуют перед трудностями. Этим полным сил людям может быть даже за восемьдесят лет. Но их ментальный возраст – максимум двадцать пять. Горти принадлежит ко второй категории – никакая неприятность не способна выбить ее из седла.
Я быстро поднялась в спальню и увидела розовую перевозку, похожую на сундук. Вокруг «домика» расположилась вся наша стая: два кота бенгала Фома и Платон и мейн-кун Македонский, около Маки (так мы сократили имя кота-гиганта) лежали мопсихи Фира и Муся, между ними пристроился Геракл, предводитель отряда белых мышей, а его подданные залезли на кота Фому и мирно сидят у него на спине.
Я присела около перевозки, отцепила конверт, который был прикреплен к решетке дверцы, вынула лист бумаги и начала читать вслух:
– «Лампуша! Не ищи меня! Уехала. Далеко. У меня новый паспорт на другое имя. Все! Решила начать жизнь с нуля! Обидно и горько понимать, что Георгий Андреевич потерял любовь ко мне. У господина Фролова сменились приоритеты. Он наплевал на мой праздник и улетел с любовницей. Понимаю, ты удивлена, но я зашла в почту супруга и увидела там письмо: «Бизнес-авиация. Рейс Москва-Рим. Обед на две персоны. У дамы аллергия на рыбу. Если имеются еще пожелания по питанию, просьба сообщить о них не позднее чем за три часа до вылета. Ваш личный менеджер Тереза доступна круглосуточно». Георгию Андреевичу просто не повезло. Он в курсе, что я не изучаю его переписку. Сейчас он летит вместе с бедняжкой, у которой почесуха от осетрины. Ты знаешь, что я никогда не роюсь ни в телефонах, ни в ноутбуке, ни в домашнем компьютере господина Фролова. Но сегодня, когда