– Это в точности мои мысли, барон, – заметил кардинал, с любопытством на меня глядя.
– Мы гарантируем, что поставки будут производиться точно по графику и в тех же объёмах, но нам будет спокойнее, если вы, ваше высокопреосвященство, также приложите необходимые усилия со своей стороны.
– И чего именно вы от меня ожидаете?
– Во-первых, чтобы наш дирижабль, доставляющий алхимию, мог свободно перемещаться по территории империи даже в случае военных действий.
– Это возможно, – кивнул он. – Я прикажу оформить для него пропуск от имени церкви и занести его в списки выполняющих церковные миссии.
– Благодарю вас, ваше высокопреосвященство. Вторая проблема будет, вероятно, чуть посложнее. Как вам прекрасно известно, оптовая торговля проходит через графа Бернара Арди – он является ключевой фигурой, и заменить его будет крайне сложно. Он недавно выполнил свой вассальный долг перед сюзереном, защитив Трир, – (у кардинала промелькнула мимолётная улыбка), – и как минимум в ближайшее время архиепископ Трира не будет вправе его призвать. Но вот император в определённой ситуации может призвать любого имперского владетеля, даже того, кто является вассалом церкви. Император Дитрих почти наверняка сделает это просто ради того, чтобы иметь в руке козырь для торговли с нами.
– И впрямь, барон, – озадачился кардинал. – Я как-то упустил это из виду, а ведь такая проблема действительно существует. Хорошо, что вы вовремя вспомнили о ней – это и в самом деле могло бы оказаться неприятным сюрпризом. Но я полагаю, что эта проблема вполне решаема – мы можем воспользоваться одной малоизвестной юридической лазейкой. Дело в том, что император не вправе призвать рыцаря церковного ордена…
– Но, вероятно, у рыцаря ордена это компенсируется другими обязанностями? – скептически заметил я. – Не говоря уже о том, что быть одновременно и графом, и членом монашеского ордена довольно затруднительно.
– Если говорить о простых рыцарях, то вы совершенно правы, – согласился Скорцезе. – Однако в некоторых орденах существуют ещё и очень редко жалуемое звание почётного рыцаря, у которого обязанностей перед орденом нет. Ну, если не считать обязанности хотя бы изредка присутствовать на собраниях ордена. Юридическая лазейка, о которой я упоминал, состоит в том, что почётные рыцари также пользуются иммунитетом. На этот момент никто никогда не обращал внимания, поскольку почётных рыцарей чрезвычайно мало, и все они глубокие старики. Да и призыв императора – событие, скажем так, совсем нечастое.
– Вариант выглядит замечательным, ваше высокопреосвященство, – с сомнением сказал я. – Но согласится ли на это какой-нибудь орден? Дать почётное членство постороннему человеку при полном отсутствии заслуг…
– А с чего вы взяли, что у него нет заслуг, барон? – усмехнулся кардинал. – Граф Бернар Арди получил широкую известность героической защитой церковных земель от баварских орд.
– Героической защитой… – в лёгком ошеломлении повторил я. – От баварских орд…
– Именно так, барон, – торжественно кивнул Скорцезе. – Поверьте мне – это полностью в моих силах. Я обеспечу графу лестную рекомендацию от архиепископа Бопре, и с ней какой-нибудь из достаточно авторитетных орденов будет рад принять в свои ряды героя Трира.
Я лишь покрутил головой в безмолвном изумлении. До чего же ловко обделывают свои дела имперские попы – мне до такого пока что очень далеко. Во всяком случае, мне бы и в голову не пришло сделать из Бернара героя.
– Ну что же, ваше высокопреосвященство, могу лишь положиться на ваш опыт. От вас я лечу как раз к графу Бернару и, с вашего позволения, подготовлю его к такому варианту. А заодно попрошу его успокоить Зепперов – они тоже немного волнуются.
– Сам хотел вам это предложить, – с удовлетворением сказал кардинал. – И всё-таки, ответьте мне исключительно любопытства ради: вас действительно не смущает торговля с вероятным противником?
– Совершенно не смущает, ваше высокопреосвященство, – уверенно ответил я. – Сегодня мы враги, завтра мы друзья, а послезавтра, может быть, вообще один народ. Хотя, конечно, наоборот тоже случается. Но в любом случае торговые связи устанавливаются непросто, и рушить их ради сиюминутных эмоций никакой разумный правитель не станет. Стабильная торговая связь – это ведь не просто купил-продал, это прежде всего понимание партнёра и доверие к нему. Требуется немало лет, чтобы добиться доверия партнёра, зато разрушить это доверие можно моментально и навсегда.
– Очень разумное суждение, – одобрительно заметил Скорцезе.
– Скажу вам больше: после графа Бернара я собираюсь лететь в Вену, к императору. И там, в частности, подпишу договор о поставке империи бронеходов и прочей боевой техники.
Брови у Скорцезе поползли вверх.
– Вы это серьёзно, барон? – с явным замешательством спросил он. – И князь Яромир об этом знает?
– Странный вопрос, ваше высокопреосвященство. Разумеется, князь одобрил эти поставки. Экспорт боевой техники не может производиться без экспортной лицензии, тем более в такое время и в таких объёмах. Но в договор мы, конечно же, включим условие, что наша техника не будет использоваться в боевых действиях против княжества.
– Однако! – пробормотал он.
– Мы – надёжные партнёры, ваше высокопреосвященство, – с лёгким нажимом сказал я. – И всегда выполняем наши обязательства вне зависимости от обстоятельств. И, кстати говоря, того же ждём от наших партнёров.
– Я понял ваш намёк, барон, – медленно кивнул он. – И раз уж мы коснулись темы войны – вам известны планы князя Яромира насчёт Ливонии?
– Мы с ним обсуждали этот вопрос, – я уверенно посмотрел кардиналу в глаза. – По моему мнению, Ливония княжеству ни к чему. Но точка зрения князя несколько отличается от моей, и, должен признать, у него есть довольно веские резоны.
– И какие же? – хмуро осведомился Скорцезе, у которого явно испортилось настроение.
– Всё говорит о том, что император в любом случае станет воевать. Если мы не упредим его, то нам придётся встречать войска империи на своей территории, и нашим землям будет причинён огромный ущерб. Перенеся войну на ливонские земли, мы, по крайней мере, сведём наши убытки к самому возможному минимуму.
– И тем самым разорите своё же баронство, – с кислым видом отметил кардинал.
– Вы полагаете, ваше высокопреосвященство? – спросил я с лёгкой иронией.
– Полагаю, что князь Яромир вам всё так или иначе компенсирует, – вздохнул Скорцезе. – Ну хорошо, я согласен, что у Яромира имеются достаточные основания для подобных планов, и что винить в происходящем следует прежде всего императора. Однако должен признаться вам, что мне не удалось убедить императора отказаться от его намерений. Он остался глух к моим увещеваниям.
Он плеснул в свой бокал вина, немного помолчал, разглядывая игру света на бокале, и продолжил:
– Как раз перед вашим визитом я говорил с Гюнтером фон Хервартом, и он сообщил мне, что достиг с вами некой договорённости…
– Это действительно так, ваше высокопреосвященство, – подтвердил я.
– Вы в самом деле способны это сделать? Князь Яромир послушает вас?
– Я в самом деле способен, – скромно признался я. – И даже способен убедить князя дать письменное обязательство о ненападении. Однако и вы должны немного пойти нам навстречу, ваше высокопреосвященство. Мы с епископом Дерптским договорились о постепенном снятии торговых ограничений, и это достаточно серьёзный довод для князя Яромира. Но нам тоже хотелось бы получить некое письменное заверение от вас и от папы Варфоломея Шестого. Ничто так не поддерживает доверие к партнёру, как письменное обязательство. Разумеется, мы намерены хранить нашу сделку в строгом секрете, и того же ожидаем от вас.
– Не скажу, что меня так уж радует ваше условие, – проворчал Скорцезе, – но чего-то подобного я и ожидал. Хорошо, как только наши представители согласуют условия договора, вы получите наши с Варфоломеем подписи. А вот скажите-ка мне ещё, барон: как вы – я имею в виду княжество, – отреагируете, если империя вдруг соберётся воевать с муслимами?
– Дитрих всё-таки решил поучаствовать в делёжке наследства Нашми Великого? – понимающе хмыкнул я. – Кстати, сколько там ещё принцев осталось? Скоро ли миру явится новый истинный султан?
– Ещё нескоро, – усмехнулся кардинал. – Их пока ещё восемнадцать, и скорость, так сказать, убывания резко уменьшилась. Тех, кто послабее, уже похоронили,