Разочарование в виде шотландского пирога из овсянки отвадило Уну, Эванджелину и компанию книготорговцев от конспиративной квартиры, и штаб расследования перенесли в Новый книжный. Библиотека приобрела первоначальный вид. О ходе расследования Сьюзен информировала Вивьен. Она оказалась права: серьезные поиски Старухи прекратились. Все ждали, что ситуация сама исчерпает себя в ночь зимнего солнцеворота.
Зато Мерлин крайне серьезно относился к обеспечению безопасности Сьюзен и не позволял уменьшить охрану. Чем ближе подходило 22 декабря, тем осторожнее он становился, и Сьюзен привыкла, просыпаясь, видеть, как он стоит у окна и смотрит из-за занавески на улицу, уже одетый, с сумкой на плече.
Инспектор Грин тоже не сдавалась. Она и Мерлин встречались каждое утро перед завтраком, чтобы обсудить планы дневных перемещений Сьюзен, сверить списки и дислокацию задействованных в охране книготорговцев и полицейских. Встречи обычно продолжались и за завтраком. Пока Сьюзен сонно прихлебывала чай, ее телохранители чертили карандашами какие-то линии на картах и звонили кому-то по рации, а миссис Макнил, устав бегать от них к телефону и обратно, просто приносила аппарат на стол и ставила его возле тарелки с тостами.
То ли принятые ими меры предосторожности все же помогли предотвратить какие-то инциденты, то ли их просто не было, но к вечеру двадцатого декабря всем стало казаться, что план работает. Гвайр не нашел Сьюзен, а без охоты и жертвоприношения его волшебство не продолжится.
Сьюзен тоже расслабилась: ни Конистон, ни Древний мир больше недели не напоминали ей о себе. Она привыкла ездить по Лондону с Одри или с кем-нибудь еще из леворуких таксистов под прикрытием книготорговцев и полиции. Ей нравилось, что Мерлин все время рядом. Она отказалась от попыток ограничить свое общение с ним, так как знала: он тоже чувствует приближение перемен и понимает, что их время вдвоем может закончиться очень скоро, а значит, надо использовать его по полной. Миссис Макнил баловала их, готовя не только завтраки, так что всего за неделю Сьюзен отъелась за последние полгода.
Любопытно, что, хотя миссис Макнил пекла каждый день, когда бы ни заходили старшие книготорговцы, для них неизменно находился только овсяный пирог с медом. Лимонный пирог с алкоголем появился еще раз, но только «для трудящихся». Миссис Макнил ошарашила этим социалистическим решением небольшую группу гостей, которую угостила своим заветным пирогом однажды вечером под короткую, но пламенную речь о том, что в подрыве универмага «Хэрродс» боевиками ИРА в субботу в конечном счете виновна миссис Тэтчер. Однако миссис Макнил замолчала, когда инспектор Грин тихо сказала, что при взрыве погиб ее друг. Пирог съели в тишине, а Сьюзен размышляла о том, что все ужасы человеческого мира продолжаются, хотя и далеко от нее, пока она сидит в безопасном доме и ждет окончания зимнего солнцеворота. Но что будет потом? Потом будет Новый год, ее отец проснется и, так или иначе, решит ее судьбу. Неужели у нее когда-нибудь будет один мир, о котором стоит заботиться, один мир, в котором она будет жить? Неужели это случится?
Но долго думать об этом ей было некогда. В «Дважды коронованном лебеде» всегда было полно работы, особенно по вторникам. Сьюзен уже собирала со столов стаканы, а мистер Пол объявил конец рабочего дня, когда в комнату вошли двое мужчин в плащах, с которых стекали капли дождя. Сьюзен сразу узнала в них полицейских, и не только по их коротким стрижкам, но и по дешевым костюмам и по тому, как они шли, покачивая плечами, словно раздвигали ими невидимую толпу. Один, лет сорока, краснощекий, с холодным взглядом, – к такому не подойдешь спросить дорогу; второй молодой, глаза бегают, хотя он и притворяется, что это не так; оба чем-то похожи. Старший держал в руке фотографию размером как на паспорт. Он показал ее Сьюзен, и она увидела на ней себя.
– Это вы, милочка? – спросил он. – Мисс Сьюзен Аркшо?
– Смотря кто спрашивает, – ответила Сьюзен.
Она поставила на стол стаканы, которые держала в руках, и глянула на Диармунда. Тот отложил газету и встал из-за стойки. Сержант Хисс уже был у дверей и выглядывал наружу. Сьюзен знала, что Мерлин где-то рядом: он всегда приезжал с группой сопровождения за полчаса до закрытия.
– Полиция, – произнес старший и сунул ей под нос удостоверение, которое захлопнул так быстро, что она ничего не увидела. – Вам нужно пройти с нами, пожалуйста.
– Что такое? – спросил мистер Пол, выскакивая из-за стойки так прытко, что те, кто видел этот номер впервые, нередко удивлялись, и было чему: при его габаритах – восемнадцать стоунов веса при росте шесть футов и шесть дюймов – он напоминал линкор, внезапно обретший маневренность катера.
Молодой полицейский невольно попятился, но старший стоял как скала.
– Нам нужна помощь мисс Аркшо в серьезном расследовании, – непринужденно сказал он.
– Все в порядке, мистер Пол, – произнесла Сьюзен; Хисс кивнул ей за спиной полицейских и выскользнул наружу. – Я пойду с ними. Уборки уже немного осталось. Вы не против?
– Нет, конечно, – с подозрением ответил мистер Пол и спросил у полицейских: – Из какого вы участка? Я вас не знаю.
– Детектив-сержант Прайс и констебль Дагган из Центрального Вест-Энда, – представился старший. – Идемте, мисс Аркшо.
– Хорошо. – Сьюзен шагнула к двери, но ее опередил Диармунд: он распахнул перед ней дверь, пропуская ее вперед.
– Только после тебя и твоих кавалеров, красотка, – произнес он заплетающимся языком с неожиданно густым ирландским акцентом.
Сьюзен шагнула на тротуар. От моросящего дождя и зимней промозглости ее пробрала дрожь. Пальто она оставила в пабе, считая, что скоро вернется и никуда не пойдет с этими двумя, даже если они и впрямь полицейские.
– Вон к тому синему «воксхоллу», прошу вас, мисс. – Констебль указал на машину, четвертую от двери паба.
Сьюзен пошла было к ней, но обернулась, услышав какую-то возню у себя за спиной.
Сержант уже лежал на тротуаре, прижатый к нему коленом Диармунда. Леворукий книготорговец заламывал поверженному полицейскому руку назад, чтобы застегнуть наручники, причем без видимых усилий, что просто ошарашило лежащего – тот явно считал себя сильным мужчиной. Констебль стоял на коленях, наручники на нем застегивал Хисс.
Из гоночного зеленого «даймлера дабл-сикс» британской сборки,