– По крайней мере, пока. – Сулис Минерва вздохнула; вздох шел как будто из глубины ее существа. – Надеюсь, я ошибаюсь, но у меня есть подозрение, что этот вопрос не решен окончательно, а только отложен, и в ближайшие дни и годы у книготорговцев будет еще больше причин опасаться тебя.
– Опасаться меня? Книготорговцам незачем меня опасаться. Я не стремлюсь к власти моего отца или чему-то подобному. Я художница. Я хочу учиться и расти как художник, жить как… простой обычный человек, смертная, вот и все.
– Но ты уже не простой обычный человек, – возразила Сулис Минерва. – А кем ты станешь потом, еще посмотрим.
Сьюзен не хотелось говорить об этом.
– Вы сказали, что у вас были две причины, по которым вы хотели меня увидеть.
Сулис Минерва медленно кивнула; ее голова странно качнулась на шее, пугающей своей нечеловеческой подвижностью.
– Вторая причина в том, что я храню для тебя кое-что. Вот.
Минерва сунула внутрь себя руку. Та скользнула в ее живот легко, как в чашу с водой, вытащила оттуда красновато-золотой браслет и бросила Сьюзен, которая машинально его поймала. Едва ее пальцы сомкнулись на нем, она сразу поняла, что браслет сделан из бронзы, а точнее, из сплава конистонской меди и корнуоллского олова, с небольшим добавлением серебра и свинца, последние два металла были взяты из Мендипских холмов. Больше того, она поняла, что браслет изготовил ее отец и еще один Древний владыка, и этот могущественный предмет многократно усиливал естественную способность Древнего связать кого-то клятвой.
– Я не хочу, – мгновенно сказала она, держа браслет на вытянутой руке, точно боялась, что он ее укусит.
Браслет был тяжелым и предназначался для ношения на предплечье, как было принято у римлян. Сначала он показался Сьюзен совершенно гладким, но, присмотревшись, она увидела на металле выгравированного медведя. Но не геральдического, стоящего на задних лапах. Этот медведь сидел на корточках, держа кусок пчелиных сотов над головой, а в его разинутую пасть падали три смехотворно большие капли меда. Зверь был прямо как настоящий, с когтями, зубами и всем прочим, и все же в нем было что-то милое, делавшее его похожим на Винни-Пуха. Тот, кто его изобразил, явно имел чувство юмора – опасный зверь, самозабвенно лакомящийся медом. Неожиданно для браслета военного образца.
– Он твой, предназначен тебе с рождения, – сказала Сулис Минерва. – Это не мой подарок. Мне было поручено хранить его, и только, пока ты не придешь за ним сама. Советую тебе спрятать его от книготорговцев. Они терпеть не могут, когда у других есть такие вещи, и отнимут у тебя браслет.
Но Сьюзен протянула браслет Владычице. Конечно, ей очень хотелось обладать им, очень-очень. Он так стильно смотрелся бы на ее руке, и с его помощью она сделала бы много добра. Например, обеспечила бы справедливые соглашения между смертными, между сущностями, между сущностями и смертными. Но она понимала: прими она этот браслет сейчас, ей самой уже не быть прежней. Магический дар только ускорит рост силы Конистона, которая и так явно проклевывалась в ней. И это будет еще одним шагом прочь от всего, что в ней есть человеческого.
– Я не хочу брать его сейчас, – твердо заявила Сьюзен. – Я прошу вас, храните его для меня и дальше, как вы хранили его все это время.
И Сьюзен подняла браслет над головой и бросила его в источник. На мгновение ей показалось, что Сулис Минерва не поймает его, но, разбрызгивая воду, взметнулась водяная рука. Древняя владычица поймала браслет, сунула его в рот и проглотила, рыгнув при этом так громко, что Сьюзен даже подпрыгнула.
– Ты удивляешь и интересуешь меня все больше, – сказала Сулис Минерва. – Надеюсь, Сьюзен, ты еще навестишь меня.
– Я тоже на это надеюсь, – ответила Сьюзен. – Спасибо.
Ей показалось важным, что в последней фразе, которая явно указывала на завершение аудиенции, Сулис Минерва назвала ее по имени, а не «дочерью Конистона», как раньше.
Сулис Минерва воздела вверх руки и стала медленно погружаться. Когда над водой осталась только ее правая рука, она лениво покрутила запястьем, описав ладонью полный оборот в воздухе, как делала обычно королева Елизавета, и полностью ушла в бурлящие воды источника. Ее растворение в них было отмечено большим облаком пара.
Сьюзен расхохоталась и стала подниматься туда, где сидела на ступенях доктор Престер. Директора музеев Эйвона Сьюзен застала за работой: положив себе на колени папку из плотной бумаги, она авторучкой делала пометки на полях верхнего документа.
– Бумажная работа, будь она неладна, – сказала доктор Престер, захлопнула папку, закрыла ручку колпачком и поднялась на ноги. – Ни конца ей, ни края, особенно в провинции. Однако могло быть и хуже. Живи я во времена Древнего Рима, пришлось бы учиться читать текст с восковых табличек и писать стилусом. Пойдем, я провожу тебя. Назад пойдем другой дорогой, через рощу. Дверь, через которую ты вошла, наверняка уже сдвинулась с места.
Глава 13
Бат, воскресенье, 11 декабря 1983 года
«Салли Ланн». Сдобная булочка; названа по имени Салли Ланн, которая торговала такими булочками вразнос на улицах Бата в конце XVIII века[12].
Сьюзен вышла в холодный туман. Она слышала, как за ней захлопнулась дверь, но не оглянулась. Ей показалось, что за время ее отсутствия Мерлин, Вивьен и Диармунд не успели и с места сойти, а то и пошевелиться, такими неподвижными были их фигуры в тумане. Но так ей только казалось, ведь теперь на них были синие с черным фуражки с ярко-желтой надписью «Полиция» спереди.
Мерлин взглянул на часы:
– Четырнадцать минут тридцать секунд. По крайней мере, для нас. Надеюсь, встреча была продуктивной?
– Для меня времени прошло куда больше, – сказала Сьюзен. – Кажется, да. – Чувствуя себя немного ошалевшей, она заморгала, глядя на клубящиеся над головой Мерлина нити тумана. От воздуха, которым она дышала, вдруг стало холодно в носу. – По крайней мере, на мои вопросы она ответила. Надо вернуться и рассказать все остальным.
– Хорошие новости, – произнес Мерлин, тыча куда-то пальцем. – Эванджелина и Уна сейчас в ресторане «Салли Ланн». Временно реквизировали его в интересах национальной безопасности, так как он находится не слишком далеко от места происшествия, но и не слишком близко. На самом деле это месть за ужасный чай и отсутствие приличной еды в Адмиралтействе. Тем временем идея Торрант о якобы террористической угрозе обретает плоть. Инспектор сейчас носится тут, пытаясь уговорить всех, что