– А грустная новость, – продолжал он с деланной печалью, – заключается в том, что изучение этих сокровищ потребует много времени. Очень много. Я должен лично возглавить эту работу, систематизировать находки… Боюсь, это потребует моего отсутствия здесь, при дворе, примерно на полгода, а то и больше. И это печалит мое сердце, мой повелитель, ибо я не увижу столь долго моего любимого Императора, не смогу наслаждаться его мудрыми беседами…
Урфин слушал, и смесь подозрений и внезапной, почти детской надежды боролась в его душе. Полгода? Он улетит на полгода? Это шанс! Шанс разобраться во всем без его постоянного присутствия, без его влияния… Но не ловушка ли это?
– И прежде чем я покину вас на столь долгий срок, – вкрадчиво продолжал фальшивый филин, – не позволишь ли ты мне, мой повелитель, исполнить одну маленькую прихоть? Я хотел бы напоследок зайти в ту комнату… ну, ту, что мы недавно так богато отделали Камнями Эха. Она стала сердцем дворца, средоточием его новой силы и красоты. Позволь мне просто посидеть там немного, запомнить ее великолепие, чтобы эти воспоминания согревали меня в дальних краях, среди пыльных книг и невежественных Прыгунов.
Урфин очень удивился. Зачем ему понадобилась эта комната? Не связано ли это с его истинными планами? Он колебался. Отказать в такой, казалось бы, пустяковой просьбе – значит выдать свои подозрения. Согласиться – а вдруг именно это ему и нужно?
– Комнату с камнями? – переспросил Урфин, пытаясь выиграть время. – Что ж… если тебе так хочется… можешь посетить ее. Только Книги Гингемы там сейчас нет, – поспешно добавил он, решив подстраховаться. – Она… на изучении и реставрации у мастеров. Чтобы не повредилась от времени.
– О, разумеется, мой повелитель! – фальшивый филин учтиво склонил голову. – Мне достаточно будет лишь полюбоваться на сами камни, на творение твоих рук и твоей воли. Благодарю тебя за твою неизменную доброту!
С этими словами существо легко вспорхнуло с плеча Урфина и, как ни в чем не бывало, вылетело в окно, оставив за собой шлейф недоумения и страха.
Когда шорох его крыльев затих, все одновременно выдохнули.
– Зачем ему это? – первой нарушила молчание Элли, глядя на Чарли широко раскрытыми глазами. – Просто посмотреть на камни? Я не верю!
– Я тоже, – мрачно проговорил моряк. – Это слишком странно. Похоже на какой-то ритуал... Но что он сделает за несколько минут?
– Может быть, ничего? – с надеждой предположил Страшила. – Может, он и правда просто решил полюбоваться?
Или… или это был способ проверить реакцию Урфина? Понять, подозревает ли он что-нибудь?
– С другой стороны, – резонно заметил Железный Дровосек, – если бы Урфин отказал ему в такой пустяковой просьбе, этот… самозванец мог бы заподозрить неладное и начать действовать. Кто знает, на что он способен? Возможно, это меньшее из зол.
– Надеюсь, это лишь подготовка к чему-то космически мерзкому, но не само это отвратительное действо, – проворчала Кагги-Карр. – По крайней мере, он улетает на полгода. Это дает нам время.
Они пытались успокоить себя, найти логику в действиях чуждого разума, убедить себя, что визит фальшивого филина в комнату с Камнями Эха был лишь незначительным эпизодом.
Но они все ошибались. Эти несколько минут были не подготовкой. Это был ключ, повернутый в замке. Механизм был запущен.
Глава 22. Пробуждение
Фальшивый Гуамоколатокинт бесшумно влетел в комнату, ставшую сердцем дворца и средоточием новой, темной силы. Он медленно облетел помещение, его немигающие желтые глаза безразлично скользили по сверкающим изумрудам и тускло мерцающим серым камням, вплетенным в сложный, гипнотизирующий узор на стенах, полу и потолке. Комната гудела от концентрированной психической энергии, словно гигантский конденсатор, заряженный страхами, надеждами и волей обитателей дворца Гудвина и всего Изумрудного города.
«Прекрасно», – констатировал холодный разум Ми-Го. – «Поле достигло необходимой мощности. Концентрация оптимальна». Он не обманул Урфина, когда говорил о красоте и силе. Камни Эха действительно были мощным инструментом. Вот только использовали они его не для «стабильности и порядка», а как гигантский ментальный передатчик, настроенный на одну-единственную частоту – частоту зова пробуждения, усиленную во сто крат чуждой природой самого Ми-Го.
Он опустился в самый центр комнаты, на полированный круг из темного камня, окруженный сияющими Камнями Эха. Он чувствовал, как его собственная ментальная энергия резонирует с полем, как сеть, раскинутая по всей Волшебной стране, натягивается, словно струна, готовая зазвучать.
* * * * *
А в обеденном зале Урфин Джюс вдруг замер с куском пирога на полпути ко рту. Внезапное, леденящее душу осознание пронзило его.
– Книга! – прошептал он, и пирог выпал из его руки. – Он сказал, что хочет посмотреть на камни… Но ведь… он никогда не смотрел в Книгу, когда подсказывал мне! Он знал ее… наизусть! Он цитировал мне отрывки, объяснял символы, даже не заглядывая на страницы! Я не удивлюсь, что он сам мне ее тогда и подбросил…
Он с силой хлопнул себя по лбу.
– Какой же я глупец! Какой идиот! Ему не нужно было смотреть на камни! Ему нужно было быть среди них! В центре! Чтобы использовать их как усилитель! Чтобы…
Его осенила страшная догадка. Он вскочил из-за стола, опрокинув стул.
– Что я наделал?! Я сам впустил его в сердце скопления силы! Он сейчас… он…
* * * * *
В центре комнаты с Камнями Эха фальшивый филин закрыл глаза, если можно так сказать о существе с фасеточным зрением. Он сделал нечто, похожее на глубокий вдох, хотя его биология не нуждалась в кислороде. Все его существо сосредоточилось, превратилось в единый ментальный импульс, направленный вниз, сквозь толщу камня и земли, сквозь миллионы лет сна.
Он сделал красивую драматическую паузу, собирая энергию поля, концентрируя ее в один всепроникающий зов. Широко расставил крылья и запрокинул голову…
А потом тихо-тихо, почти беззвучно, но с силой, способной сотрясти основы мира, произнес на своем чуждом, щелкающем языке мысленный приказ:
«Вставайте, братья!»
Через несколько мгновений дворец содрогнулся. Не как при обычном землетрясении, когда дрожит земля под ногами. Это была иная дрожь – глубокая, внутренняя, словно завибрировали