Шен был странно молчалив, словно прогулка требовалась ему для того, чтобы обдумать нечто важное. Всё выяснилось в спальне: едва мы вошли, он резко развернулся и прижал меня к закрытой двери.
– И когда ты собиралась мне сказать, что знаешь островной язык?
Лучшая защита – это нападение, поэтому я смело заявила:
– Не раньше, чем ты признался бы мне, что по традициям островов мы третий день женаты. Или после рождения первенца, а лучше – второго ребёнка.
У него был выбор: возмутиться или защищаться. Шен рассмеялся.
– Это слишком древние традиции, сейчас о них помнят одни старики.
– Ты не интересовался, владею ли я диалектом. Я прокололась, когда заговорила об общих языковых корнях?
– Историку, изучающему мёртвые языки, стыдно не выучить живые… Чёрт, Юли! Мне страшно вспоминать, что я при тебе говорил! Но раз ты не злишься… Значит ли это, что ты меня простила?
– А ты меня?
– Я же с тобой разговариваю, – Шен отвёл прядку с моего лба. – И я уже почти привык, что ты постоянно врёшь. Мой многоликий божок с десятком фальшивых обличий. Боюсь лишь одного: что однажды узнаю нечто такое, после чего не смогу жить дальше. Истинный ужасный лик бога.
Не выдержала и поцеловала его, заставив замолчать. Да, это было малодушно, нечестно, трусливо, только я отчаянно испугалась, что всё закончится именно сейчас. Прежняя Юлика никогда бы так не поступила, но от меня прежней не осталось ничего. Шен ответил на поцелуй так, словно мы занимались любовью не пару часов назад, а не виделись неделю или больше. Он наощупь запер дверь, подхватил меня на руки и понёс в постель.
Я выиграла ещё одну ночь счастья.
Глава 18
Сны приходили ко мне редко. Иногда снились родители, чаще Зея. В этот раз я очутилась в нашем доме и почему-то твёрдо знала, что сегодня мой день рождения. Мне исполнялось шесть лет, я стояла в прихожей, и за одной из дверей меня ждали мама с папой, подарки и гости. Дверей было много, слишком много. Я открывала их одну за другой, но везде были темнота, тишина и запах застарелой пыли. Бесчисленные двери, ведущие во тьму. Маленькая Юли вновь тянулась к ручке, скрипели несмазанные петли, а в проёме опять чернел непроглядный мрак. Потом под ноги мне выкатилась треснувшая ваза с засохшими цветами – тот самый букет, что перед смертью поставила Зея. В ужасе я пыталась бежать по бесконечному ковру из ломких мёртвых стеблей, они крошились и оседали серым прахом. Кажется, я плакала и звала на помощь. Разбудил меня взволнованный голос Шена:
– Юли, Юли, всё хорошо. Тебе приснился кошмар.
Пережитый страх вылился в нервный смех.
– Первый раз в жизни. С тобой у меня всё впервые, Шен, – слёзы, кошмары, и… – на последнем слове я запнулась.
– И? – переспросил он, целуя мои влажные щёки.
– И всё остальное, – выкрутилась я.
Солнце уже заливало спальню, и немудрено: уснули мы, когда уже начинало светать. Сквозь кисейные занавески проглядывало насыщенно-синее небо с кудрявыми белыми облачками. Странно, что на островах, что в Кергаре – небо одно и то же.
– Мы опять проспали завтрак, – Шен поискал вифон, включил, прочитал сообщения и тихо ойкнул. – Юли, через четверть часа я должен быть у отца.
Он опрометью метнулся в ванную, выскочил оттуда через пять минут, на ходу вытираясь полотенцем.
– Послы уже здесь. Верх неприличия не встретить их вместе с остальной семьёй. Всё-таки я не Элоя, которой простительно интересоваться исключительно модой и женихами… Я пришлю к тебе Нела.
Оделся он за считанные секунды, с невероятной быстротой привёл в порядок волосы, поцеловал меня и умчался. Я тоже встала, умылась и надела платье из подаренных Нуарой. Выбрала тёмное, свинцово-синего оттенка. На стук в дверь бросила через плечо: «Войдите!», нисколько не сомневаясь, что это Нел. Свою ошибку я поняла, когда услышала шелест шёлка. Обернулась и обомлела: передо мной стояла самая красивая девушка, которую я видела в своей жизни. Невольно возникло сравнение с тропическим цветком – изысканным и ярким. Серебристо-пепельные волосы свободно спадали до пояса, чистейшая бело-розовая кожа словно светилась изнутри. Огромные синие глаза под густыми длинными ресницами изучали меня с видом дезинсектора. Именно досадным насекомым – причём каким-нибудь мелким, вроде блохи или муравья, – я и почувствовала себя в её присутствии.
– Светлого дня, – пропела девушка.
– Светлого дня, – от растерянности я отзеркалила приветствие на диалекте.
Представляться гостья не спешила. Обошла меня кругом, подалась вперёд, рассматривая красные полоски шрамов на моих запястьях. Двигалась она настолько грациозно, что казалось, это па какого-то неизвестного мне танца.
– Пожалуйста, присаживайтесь, – предложила я.
Красавица направилась к креслу и, поравнявшись со мной, вдруг вскинула руку. Плечо больно кольнуло. Девушка лучезарно улыбнулась и показала мне тонкую иголку.
– Концентрированный яд рыбы-камня. Быстрая и болезненная смерть. Можешь сесть, имперка, пока не наступил паралич. Корчиться на полу очень неудобно.
Место укола жгло, только что-то было неправильным. Я лихорадочно вспоминала. Рыба-камень, бородавчатка, мерзость коралловых рифов. Через секунды после попадания яда в кровь наступает адская боль… которой у меня не было. Но не разочаровывать же мою убийцу? И я картинно рухнула в кресло, обхватила себя руками и задёргалась якобы от судорог.
– Ты сейчас умрёшь, – девушка наклонилась ко мне, нежные губы прелестного создания улыбались, – Иршену будет безразлично, на ком жениться. А жениться его заставят, рано или поздно. И я наконец-то получу своё. Так даже лучше – не придётся делить постель с мужем, на которого смотреть противно. Странно, что ты это делаешь по своей воле… Ладно, прощай, имперка, а я пошла, пока не хватились.
– Ну и стерва ты, Лаиса! – послышалось от двери. – И мне ещё тебя в пример ставили!
Элоя шагнула в комнату, держа в руке вифон. За княжной стояли Нел и пара охранников. Лаиса отпрянула в сторону.
– Какая же я дурочка – поверила, что ты яд для себя взяла, – продолжила Элоя. – Следила, чтобы ты ничего с собой не сотворила! Переживала за тебя, брата ругала! Значит, тебе на Ирши смотреть противно? Ловко же ты четыре года притворялась!
Нел обогнул Элою и бросился ко мне:
– Юлика, с вами всё хорошо?!
– Чего ей станется, я вместо яда обыкновенной воды налила, – Элоя перемотала запись и поставила на воспроизведение. Тихий голос Лаисы был прекрасно слышен. «Ты сейчас умрёшь…»
– Льена Лаиса, – Нел сделал знак охранникам, те подошли. – Следуйте за мной. Но прежде прошу отдать иглу или что там у вас.
Лаиса молча протянула ему иглу и пошла вперёд. Я уже хотела восхититься самообладанием несостоявшейся убийцы, как девушка стремительно развернулась и кинулась ко мне. Разумеется, охранники её перехватили. Лаиса забилась в их руках, выплёскивая бессильную злость:
– Мерзкая имперка! Откуда ты только взялась! Такая же страшная, как и Иршен, дети у вас и вовсе уроды будут!
– Зато не идиоты, – выдохнула я в спину уводящим Лаису охранникам.
Княжна хихикнула, затем села на кровать напротив, проводила уходящих взглядом.
– Вообще-то я тебе жизнь спасла, имперка.
– Спасибо, – благодарность была искренней.
– А почему ты корчилась? – спросила Элоя. – У меня чуть сердце не разорвалось! Если бы я не знала точно, что игла не отравлена, заорала бы в ужасе и всё испортила.
– Яд бородавчатки вызывает мгновенную сильную боль, когда я её не почувствовала, поняла: что-то не так, и решила подыграть, – пояснила я. – Да и интересно стало, что мне скажет чудесная скромная и послушная девушка.
– Ну у тебя и самообладание, – протянула княжна. – Я бы рыдать стала. Страшно же умирать.
– Страх можно отрезать. Запретить себе бояться. А ты молодец! Сообразила всё записать на вифон!
Элоя вдруг покраснела.
– Зря ты