– А что сразу я?! – по-детски вспылила княжна и прикусила язык под строгим взглядом отца.
Шен с удивлением посмотрел на брата. Майро улыбнулся, взял бокал и отсалютовал нам:
– За Иршена и Юлику!
Алвио первый осушил бокал до дна, остальные последовали его примеру. Все, за исключением Ильвы. Она сделала вид, что пьёт, и поставила нетронутый бокал обратно. Я боялась новых торжественных заявлений, но оба князя – настоящий и будущий – выполнили свою миротворческую миссию. Дальше пошли разговоры исключительно на безобидные темы: предстоящая свадьба Элои, новейшие разработки в кораблестроении, последний благотворительный концерт. Войну, империю и послов Кергара из деликатности не обсуждали вовсе, лишь вскользь упомянули пособия для пострадавших и средства на восстановление застройки береговой линии.
Миала в самом деле почти не владела кергарским и предпочитала вежливо кивать. Зато Майро блистал безупречным произношением и дипломатическим тактом. Он умело направлял разговор, ловко избегал острых углов, непринуждённо шутил, заразительно смеялся и заставил улыбаться даже Алвио. В то же время в глаза бросалось равнодушно-отстранённое отношение Майро к собственной жене. Он не позволял себе грубости или пренебрежения, но обращался с ней совершенно бесстрастно, точно со случайной гостьей. При этом Ильва, напротив, старалась быть с мужем ласковой и предупредительной, не знаю уж, насколько искренне.
Обратным примером служили Нуара и её второй супруг. Тивен – вспомнила я имя – ухаживал за женой с пылом семнадцатилетнего юноши. При наличии вышколенных слуг он собственноручно наполнял её бокал и наперебой предлагал кушанья. Бабушка Шена добродушно посмеивалась, однако я видела, с какой теплотой она смотрела на мужа.
Меня практически не дёргали, что несказанно радовало. Я и так путалась в столовых приборах, а если бы пришлось ещё и отвечать на вопросы, разволновалась бы окончательно. Несколько раз Майро интересовался, как мне островная кухня, не тяжело ли переносится отсутствие мяса и так далее. Нуара в конце ужина заботливо спросила – я всегда так мало ем?
– Обычно ещё меньше, – за меня ответил Шен.
– Это ужасно, – забеспокоилась добрая бабушка. – Юлика, у меня есть отличный бальзам для аппетита. Я поила маленького Ирши.
– Спасибо за заботу, – поблагодарила я. – Это и впрямь чудесный бальзам – действует до сих пор.
Шен, доедающий вторую порцию десерта, улыбнулся. Князь поднялся, пожелал всем хорошего вечера и вышел. За отцом упорхнула Элоя. За ними нас покинул Майро, причём Ильва тут же бросила недоеденное пирожное и помчалась за мужем. Обстановка потеплела.
– Ирши, – начала Нуара, – Алвио велел подготовить для Юлики комнаты на семейном ярусе. Я подумала… Если мы займём твою детскую? Ты не будешь против?
– Бабушка, делай что хочешь, это всё равно лишь на время. А я завтра же переезжаю в свои парадные покои поближе к Юли… Кто только придумал эти традиции полугодовой помолвки!
– Этим традициям две тысячи лет, Ирши, – откликнулась Нуара. – Правда, твой дед нарушал их сплошь и рядом.
– Гирао считал, что его высочайшая воля не нуждается в проверке мудростью предков, – заметил Тивен.
– Полгода помолвки появились потому, что правители хотели воспитывать исключительно своих собственных детей, – негромко сказала я. – В древности беременность женщины определяли исключительно по внешнему виду. За шесть месяцев можно точно убедиться, что невеста монарха не носит чужого ребёнка.
– Разве невеста князя или императора не должна быть девственна? – с любопытством спросила Нуара.
– Не обязательно. Страны постоянно воевали, победители вступали в брак с жёнами побеждённых. Такое наглядное доказательство превосходства: «Я забрал твою землю, твои богатства и твою женщину».
– Хм, – Тивен погладил гладкий, несмотря на возраст, подбородок. – И что делали в том случае, когда завоёванная супруга оказывалась в положении?
– Травили плод.
Нуара поёжилась.
– А для того, чтобы результат был чистым, все полгода жених держался от невесты на расстоянии, – закончила я.
– Даже не надейся, – еле слышно шепнул Шен.
– Вы историк, льена Юлика? – поинтересовался Тивен.
– Да, я окончила университет в Скироне.
– Неожиданный выбор для девушки.
– Почему? Меня всегда увлекало прошлое. Государства, что рождались, расцветали и умирали, старые языки, отголоски которых слышатся в живой речи, заброшенные города, забытые боги, утраченные легенды. Всё то, что исчезло навсегда, однако оставило след. Мы зовём друг друга «льен» и «льена», но не помним, что когда-то на территории Кергара существовала Эльéниа, наша прародина. Льен – человек из Эльении.
– Занятно, – Тивен приосанился. – Может быть тогда в учёном мире есть какая-нибудь теория о том, почему на материке, на архипелаге и на островах, например, единая вера? Ведь согласитесь, странно, что большие суда, пересекающие моря, появились только семь веков назад, а мы одинаково почитаем Всевышнего. Да и в наших языках очень много схожего.
– Подобных теорий десятки, и все они сходятся на том, что когда-то материк был единым. Потом случилась катастрофа – учёные объясняют её извержением вулканов или падением крупного метеорита. Северная часть материка оторвалась и съехала в океан, на её месте образовались внутреннее море и острова архипелага, а наиболее крупные куски суши отнесло ещё дальше: это и есть Сайо, Койу, Майу и так далее. Людям в том катаклизме удалось уцелеть, от своих далёких предков они унаследовали белую кожу и светлые волосы. Отсюда и вера во Всевышнего, и схожие языковые основы.
Шен отложил ложку и покосился на меня.
– Юлика, лучше ничего этого не рассказывай за пределами дворца, – ухмыльнулась Нуара. – Учебник истории для младшей школы начинается со слов: «Острова были всегда».
– В учебнике мировой истории для школ в империи тоже написано, что «островитяне находятся на несоизмеримо более низком уровне развития, нежели Кергар», – процитировала я по памяти. – А рядом иллюстрации, на которых изображены хлипкие хижины, костяные гарпуны и старухи-ныряльщицы за жемчугом. Лишь немногие на материке знают, что вы обогнали нас в судостроении: журналисты очень удивлялись, что посольство прибыло не на лодках из шкур.
Нуара возмущённо всплеснула руками.
– Юлика, в империи нас считают дикарями?!
– Тупыми дикарями, – Шен потёр скулу. – Неотёсанными наглыми варварами… Юли, думаешь, если бы нас с детства учили, что мир когда-то был единым, мы бы не воевали?
– Воевали. Чтобы прекратить войны, детей следует учить иному – ценить любую жизнь, не важно, имперца или островитянина.
– Нет, Юли, – твёрдо возразил Шен, – иногда люди понимают только силу. Уступают, лишь напоровшись на того, кто их превосходит. Если бы не водники, острова ещё месяц назад утратили бы независимость. Мы стали бы колонией Кергара, как когда-то архипелаг.
– Если бы не высокомерие и замкнутость князей, о водниках знали бы в империи. Берган просто не посмел бы напасть на острова. Тысячи молодых парней остались бы живы.
За столом наступила тишина.
– Обидно, что здесь нет Майро, – после долгой паузы обронила Нуара.
– И Алвио, – тихо откликнулся Тивен. – Как жаль, Юлика, что вы неблагородного происхождения. Князья слушают только равных себе.
Мне удалось сохранить серьёзное лицо.
– Всем доброго вечера, – Шен решительно встал. – Эту ночь мы с Юли проведём у себя, переселение на ночь глядя – неблагодарное занятие.
– Ирши, но твой отец велел… – заикнулась Нуара.
– Ты же ведь меня не выдашь, правда, бабушка? – медовым голосом произнёс Шен.
Нуара просияла и часто закивала. Поднялась, раскрыла руки, обняла подошедшего внука и нежно поцеловала в щеку. Следующей подошла Миала и тоже расцеловала сына. Шен материнской ласки не стыдился, напротив, наклонил голову, чтобы княгиня дотянулась. Хоть и невысокий, он был выше Миалы на полголовы.
Обратно мы возвращались не торопясь. Шен повёл меня кружным путём и показал большую столовую: мои претензии к тому, кто поименовал малую, рассеялись вмиг. В парадном зале могли одновременно отобедать не тридцать, а триста человек, и тесниться бы им не пришлось. Для княжеской семьи на возвышении был установлен отдельный стол, за ним во всю