Или, скорее, падшую девочку, мертвенно-бледную, тонкую как тростинка, без намека на выпуклости. И неудивительно: ей было никак не больше двенадцати.
Густав быстро убрал с лица отвращение – но недостаточно быстро, чтобы зоркая мадам не успела заметить.
– Что‑то не так? – спросила она.
Старый пожал плечами, уперся взглядом в носки сапог и изобразил кривую усмешку – живое воплощение неотесанного деревенского увальня, ошарашенного порочностью большого города. Мой брат – не Уильям Джиллетт [23], но, если постарается, может быть неплохим актером.
– Дело в том, что… ну… просто я думал об одной девушке, но не вижу ее здесь. Конечно, если наш кузен верно ее описал.
– Вот как? Знаете ее имя?
Густав с готовностью кивнул:
– О да. Говорят, она не очень во вкусе белых, но такая красотка, что глаз не оторвать. – Он подался в кресле так далеко вперед, что только чудом не съехал на пол. – Хок Гап. Так Кэл ее называл.
Теперь уже мне понадобились все актерские способности, чтобы скрыть удивление. Мне и в голову не приходило, что Хок Гап может быть именем. Хотя, если вспомнить, как старик снова и снова повторял эти слова, ковыляя по квартире Чаня, становилось ясно, что он искал кого‑то, а не что‑то. Когда стибрят сапоги, их же не станешь звать по имени.
При словах моего брата вздрогнул не только я. Несколько девушек подняли на Старого изумленные глаза. Самая юная девочка смотрела дольше всех, хотя сразу потупилась, заметив мой взгляд.
Что до мадам, та лишь медленно кивнула и сказала:
– Вам нужна Черная Голубка. Мне следовало самой догадаться. Столько мужчин ее спрашивают.
Она снова ударила в гонг, и девицы выпорхнули из гостиной – большинство с видимым облегчением. Лишь самая молоденькая не спешила уходить, столь явно навострив ухо в надежде услышать продолжение разговора, что едва не свернула себе шею. Она вышла последней, откровенно медля, и потянула за собой дверь.
Мадам молниеносно скользнула к выходу и придержала створку.
– Подождите здесь, – бросила она нам.
И выскользнула из бархатной клетки, захлопнув за собой дверь.
Глава шестнадцатая
Хуже некуда, или Гостеприимные хозяева решают зарыть топор – а заодно и нас
– Значит, – прежде чем заговорить, я выждал несколько секунд, пока мадам Фонг не скрылась в темноте за дверью, – Хок Гап – девица.
– Похоже на то.
Густав встал и обошел гостиную, изучая безделушки мадам, словно судья, разглядывающий пироги на сельской ярмарке.
– Ну, ура нам. Мы наконец хоть что‑то узнали, – сказал я. – Не понимаю только, как это поможет нам найти убийцу дока Чаня.
– Старик искал девушку в квартире доктора. – Старый повернулся ко мне и пожал плечами. – Значит, она как‑то замешана.
– Ну да, не исключено. Только почему дедуля искал ее там, если она все это время была здесь? Ведь старика‑то сюда сразу пропустили – не то что нас. И, кстати, спасибо что поблагодарил меня за находчивость.
– Спасибо, – тихо и безучастно пробормотал Густав, словно говорил во сне.
– Не стоит благодарности, – отозвался я. – Так вот, если старина Мафусаил искал девушку, почему не спросил сначала у мадам Фонг? И куда он делся, после того как вошел сюда?
– Ну, – кисло протянул Старый, – может, он с Черной Голубкой прямо сейчас. Знаешь ли… занят делом.
– О господи, – простонал я. – Лучше бы мне не слышать эту твою дедукцию. И не представлять…
Густав остановился перед чем‑то вроде небольшого постамента, выдающимся из дальней стены.
– А ты не бери в голову, вряд ли старик… ба!
– Что «ба»?
– Ты заметил эту штуку?
Братец отступил в сторону, чтобы показать мне висевшую на стене композицию. Она напоминала рождественский вертеп, но только с одной фигуркой вместо нескольких маленьких: сурового китайца с длинной черной бородой.
– Нет, не заметил, – проворчал я. – Может, это ты не заметил: тут слишком много всего, чтобы разглядеть каждую мелочь. А что, есть причина обратить особое внимание на эту сценку?
– Целый пучок причин, прямо здесь. – Старый указал на обутые в сандалии ноги хмурой фигурки. Вокруг стояло несколько латунных плошек с ароматическими палочками – точно такими же, как мы видели на алтаре в спальне Чаня.
– А, точно. Теперь я понимаю, куда ты гнешь, – согласился я. – Стало быть, мы узнали уже две вещи: Хок Гап – китайская шлюшка, а у дока Чаня и мадам Фонг одинаковые вкусы по части ароматов.
Густав так распалился, что палочки благовоний едва не задымились.
– Кха, – фыркнул он. – Можно отвести кобылу на водопой, но нельзя заставить ее думать.
Я привстал с кушетки и зааплодировал:
– Браво, братишка, прямо‑таки браво. Отлично завернул. Даже почти остроумно. Продолжай упражняться, и когда‑нибудь выйдет смешно.
– Я не стараюсь, чтобы вышло смешно.
– Однако у тебя получается.
– Кха, – повторил Старый, отвернулся и опустился на четвереньки.
Следующие несколько минут он ползал вокруг, осматривая гостиную с точки зрения собаки, а я наблюдал за ним – и критиковал – с удобной кушетки. Братец пытался убедить меня, будто мы вышли на след, однако я сильно сомневался, что улики ведут к разгадке смерти Чаня. Скорее к нашей с Густавом смерти.
Что возвращает нас туда, когда появились вы, дорогой читатель, – вместе с подвязанными.
Первые двое вошли через дверь, в которую выплыла мадам Фонг. Оба в черном, широкоплечие и суровые, однако я не торопился предполагать худшее. Когда таковое случается – что для нас с братом не редкость, – нужды предполагать уже нет. Все и так предельно ясно.
– Ну, здорово, парни, – приветствовал я подвязанных.
– … – ответили они.
То есть они не ответили ровно ничего. Просто закрыли дверь и встали перед ней, отрезав выход с такой решительной окончательностью, словно его там вовсе и не было.
Один боец тонгов был выше другого – более того, выше любого виденного мною китайца. К тому же он выглядел старше, со смуглым, изрезанным морщинами лицом, словно вождь индейцев. Хотя подвязанные не произнесли ни слова, было ясно, что здоровяк здесь главный.
– Не обращайте внимания на моего брата, – сказал я главарю, указывая пальцем вниз, на Густава. – Он просто мелочь рассыпал.
– … – сказал Вождь.
– … – добавил его спутник.
– Так Хок Гап уже идет?
– …
– …
– Или Черная Голубка – кто‑то из вас?
– …
– …
– Не обижайтесь, но если так, то мы, пожалуй, откажемся от предложения. Мы не ездим в дамском