– Шевелись давай, – бросил полицейский, поворачиваясь лицом к кому‑то вверху лестницы. – Если задержимся здесь еще немного, вонь будет не вывести из костюма.
Я развернулся к торговцу капустой, сунул руки в карманы и вытащил все монеты и мятые купюры, зная, что пяти баксов там не наберется, и лишь надеясь, что жадность при виде кучки денег возьмет свое.
– Вот. Бери все. Только говори побыстрее… и потише.
Зеленщик схватил деньги одной рукой, а второй пихнул кочан мне в живот.
– Тебе фэт чой, – сказал он.
И пошел прочь, оставив меня с капустой в руках.
– И это все? – возмутился я, когда он взялся за свою тележку. – «Тебе фэт чой?»
Китаец кивнул:
– Тебе идти фэт чой.
– Сказал бы я, куда идти тебе, вымогатель хренов, – огрызнулся я.
Но время требовать деньги назад уже вышло. По-прежнему прижимая к животу кочан, я развернулся и прыгнул в укрытие, к стене, и приземлился под открытым окном между Старым и Дианой.
Торговец капустой пошел своей дорогой, ухмыляясь, как кошка, сожравшая канарейку и закусившая золотой рыбкой.
– Ты только зря тратишь здесь время, – донесся до нас голос Махони. – Сам же знаешь: топорщики так не работают. Даже Мастер. Если бы Малютка Пит решил наконец убрать Чаня, то не стал бы ничего скрывать. Приказал бы зарубить доктора на Дюпон средь бела дня. – Тяжелые шаги возобновились. – Чань покончил с собой, вот и все.
– Может, и так, – прозвучал ответ. – А может, и нет.
Певучий голос с сильным акцентом. И знакомый: голос Вонг Вуна.
Стук шагов и скрип лестницы возобновился, стал громче, а потом перешел в тихое шарканье. Детективы спустились в кладовую и остановились всего в нескольких футах от нас.
– Эй, – шепотом позвала нас Диана. – А вдруг они выйдут здесь, а не через переднюю дверь?
Мы прятались так близко к заднему ходу, что открывшаяся створка двери шлепнула бы моего братца по заднице.
– Тогда мы попали, – шепнул в ответ Старый.
– Вонг, послушай, – сказал Махони.
Шаги затихли: фараон остановился.
Я приготовился бежать.
– Мне известно, что Чань работал на «Шесть компаний», – продолжил Махони, а мы с Дианой и Густавом тихо выдохнули с облегчением. – А у тебя потребует отчета Чунь Ти Чу. Вот и отлично. Повеселись пару дней со своей любимой чансань, а потом скажи ему, что не смог ничего раскопать. Поверь мне, проведешь время с бо́льшим толком, чем задавая дурацкие вопросы. Чаня никто не убивал… что бы там ни говорил этот сраный Билл Коди [18].
Я взглянул на того, кого только что обозвали сраным Биллом, – он уже не просто прислушивался, но подался вперед, собираясь заглянуть в окно.
Я хлопнул его по ноге: «С ума сошел?»
Густав махнул рукой: «Отвали».
– Ты прав, – сказал Вонг. – Наверное.
– На-верь-не? – фыркнул Махони, издеваясь над акцентом китайца. – Господи, Вонг, сам же сказал, что доктор оставил предсмертную записку. Кстати говоря… ты ведь собирался мне ее отдать, правда?
Вонг ответил не сразу.
– Конечно.
И снова наступила тишина. Стало так тихо, что я услышал шепот, сорвавшийся с губ Старого, хотя тот почти не дышал.
– Ба!
Я попытался приподнять голову и посмотреть, что он такое углядел, но Густав положил ладонь на мое канотье и надавил сверху, заставляя меня снова скрючиться.
– Ну надо же… Вот спасибо, Вонг, – протянул Махони, презрительно, словно грязь по ботинку, размазывая слова. – Не сделаешь нам обоим одолжение? Никогда, вот просто никогда даже не пытайся что‑нибудь от меня скрыть. Если еще хоть раз увижу, что ты играешь в свои китайские игры, сверну твою жирную шею. Сабе? [19]
Видимо, Вонг кивком подтвердил, что он сабе – что бы это ни значило, – поскольку Махони сказал:
– Вот и хорошо. Пошли. Я и так угробил здесь кучу времени.
Я снова напрягся, готовясь бежать и, возможно, швырнуть единственное имевшееся у меня оружие – кочан капусты – в голову Махони. Однако шаги быстро затихли: Вонг и полицейский направились к передней двери лавки Чаня.
Старый наконец позволил мне встать, и я заглянул в окно. В кладовой было пусто, если не считать коробок, лотков и ящиков.
– Ну, «Билл», и что ты на это скажешь? – спросил я.
– Маловато улик, чтобы теоретизировать, – пробормотал в ответ брат.
– Возможно. Но все же кое‑какие улики есть, – возразила Диана. – Например, то, что вы там увидели. – Она повернулась к окну в кладовую, и ее плечо коснулось моего. Несколько секунд мое плечо было вне себя от радости.
– Да, брат, – подхватил я, – к чему было это твое «ба»?
Взгляд Густава устремился в никуда. Чересчур глубокая задумчивость для человека, минуту назад заявившего, что не готов теоретизировать.
– Вонг. Он не отдал липовую предсмертную записку Махони, – медленно проговорил он.
– Судя по тому, что мы слышали, очень даже отдал.
Старый задумчиво покачал головой.
– Он отдал Махони какой‑то листок бумаги, но не тот, который я нашел у Чаня в кармане. Этот был меньше и не сложен.
– И Махони не заметил разницы? – удивился я.
Братец издал свой коронный презрительный не то кашель, не то смешок:
– Кха! Вонг мог бы сунуть ему ломоть ветчины, этот тупоголовый и то не заметил бы разницы, – фыркнул он. – Хотя все же кое-чем он Вонга ущучил: тот работает по свою сторону забора. Скорее всего, как‑то связан с этим Чунь Ты-чу и «Шестью компаниями», про которые говорил Махони. – Густав кашлянул и посмотрел на носки сапог – верный признак того, что следующие слова будут обращены к Диане. – Вроде как слышал где‑то и о том китайце, и о компаниях, но никак не могу припомнить…
Диана гордо улыбнулась, словно школьная учительница, которая наслаждается возможностью напомнить детворе, кто в классе знает ответы на все вопросы.
– Если слышали об одном, то слышали и о другом, – объяснила она. – «Шесть компаний» – это ассоциация китайских коммерсантов, а по сути, нечто вроде местного правительства. Здесь, в Чайна-тауне, главу «Шести компаний» можно считать мэром. А действующего президента зовут Чунь Ти Чу.
– Конечно. Теперь вспомнил, – вмешался я. – Чу временами всплывает в газетах. Вроде как стоит на страже закона и порядка, борется с тонгами. Единственный китаец, который может противостоять Малютке Питу. – Я покачал головой. – Бедный док Чань. Если он ввязался в свару между Чу и тонгами…
– Эй, не спеши гнать в галоп, – перебил Старый. – Еще уздечку не надели.
Я одобрительно присвистнул и кивнул Густаву.
– Отличная фраза получилось, брат. Прямо‑таки можно цитировать. Долго ждал, прежде чем выдать?
Старый полоснул меня стальным взглядом.
– Пойду разведаю, – буркнул он. –