Он приподнял окно на фут, задрал ногу и проскользнул в щель. Мы с Дианой, стоя рядом, наблюдали, как он пробирается между коробками к коридору, отделяющему кладовую от лавки.
– Спасибо, что постояли за меня, – шепнула мне Диана. – В смысле, перед братом.
«А-а, да пусть остается, все равно ведь от нее не избавиться» – вот что примерно я сказал Старому на самом деле. Пожалуй, я не назвал бы это «постоять». Скорее «пригнуться».
Тем не менее кто я такой, чтобы отвергать благодарность дамы?
– Пожалуйста, – прошептал я в ответ. – Обычно, что бы я ни сказал, Густав упирается всеми четырьмя копытами. Хорошо, что хоть на этот раз послушал.
Внутри дома Старый выглянул из коридора в лавку. Убедившись, что Махони и Вонг ушли, он повернулся и на цыпочках направился к лестнице, не удостоив нас даже взглядом.
– Скажите честно, Отто, – попросила Диана, – почему мое присутствие так нервирует вашего брата?
Я насмешливо фыркнул, а Густав тем временем уже скрылся на лестнице.
– Мисс, да он просыпается уже на взводе. И спать ложится на взводе. А то и спит на взводе. Не принимайте на свой счет.
– Ну вот опять! – Диана театрально вздохнула, изображая гнев. – Пытаетесь защитить мою нежную, чувствительную женскую натуру, которой я вовсе не обладаю. Вашему брату я не нравлюсь, это очевидно. Мне просто любопытно почему.
Я отвернулся от окна и прислонился к стене рядом, но гнилые дешевые доски, казалось, просели под моим весом. Опасаясь провалиться сквозь стену, я поспешил снова выпрямиться.
– Да не то чтобы вы ему не нравились. – Ложь это или правда, я и сам не был уверен. – Просто он забил себе голову тайнами, убийствами и прочей всячиной, отчего сделался малость недоверчивым. А поскольку вы девушка, ему еще труднее вам доверять.
– Почему это?
– Ага, вот теперь сами ломаете комедию, – упрекнул ее я. – Густаву трудно, потому что он мужчина, а вы женщина. А последние несколько лет братец женщин видит редко. И они… нервируют его, вот и все.
– Ну что ж, значит, у вашего брата есть еще одна общая черта с его героем, – заметила Диана. – Хотя мистера Холмса женщины не нервируют: он их просто презирает. Ходили даже слухи, что отсутствие интереса к прекрасному полу доходит до… ну… – Конечно, Диана так и не объяснила ничего вслух, лишь многозначительно посмотрела на меня.
– Эй, постойте! Неужели вы хотите сказать, что Шерлок Холмс… – Я прищурил глаз и помахал рукой.
Диана пожала плечами:
– Люди любят посплетничать.
– Ну нет, Густав совсем не такой! – Учитывая, что мы все еще прятались, я говорил слишком громко. – Поверьте, он просто стесняется. Соседство с красивой женщиной, особенно если у нее есть образование, его смущает. Потому что сам он… ну, в общем…
«Неграмотный» было слишком грубым клеймом для такого проницательного человека, как мой брат, и я пытался подыскать слово получше, но в голову ничего не приходило, кроме «необразованный» и «невежественный» – оба ничуть не лучше.
В итоге пришлось остановиться на «у него свои недостатки».
Диана подняла бровь.
– Я встречала сколько угодно мужчин с недостатками, Отто. Уверяю вас: как правило, женщин они совсем не отвращают.
– Понимаю, о чем речь. – Будучи мужчиной, не лишенным недостатков, но не обремененным страхом перед женщинами, я едва не подмигнул ей, однако мне удалось сдержаться. – Но Густав совсем не такой: он всегда был застенчивым. И угрюмым. И сварливым. Сам старина Казанова не сумел бы сорвать у дамы даже поцелуй в щеку, обладай он таким характером.
– Значит, у Густава никогда не было возлюбленной?
Я сдвинул канотье на затылок и поскреб лоб.
– А знаете, мисс… вы уж больно много задаете вопросов про моего брата.
Диана усмехнулась.
– Видимо, сыщик всегда сыщик. Простите, если сую нос не в свое дело.
– Да ладно, не извиняйтесь. – Я одарил ее самой ослепительной своей улыбкой, призванной заставить женщину забыть о любых моих недостатках. – Просто мне было бы куда приятнее, если бы вы расспрашивали обо мне.
Не дав леди ни рассмеяться, ни залепить мне пощечину, Густав сбежал по лестнице и подошел к окну.
– Ладно, все тихо. Забирайтесь внутрь.
– Сначала дамы, – сказал я Диане.
– Ну нет, – отозвалась она, – сначала овощи.
И тут я вспомнил, что у меня под мышкой гнилая капуста.
– Точно, спасибо. – Я поднял створку окна повыше, чтобы пролез мой обширный зад, и забрался внутрь со всей грацией и достоинством, на которые был способен. Получилось не очень.
– Какого черта ты таскаешь с собой этот дурацкий кочан? – буркнул Густав.
– Потому что отдал за него всю свою наличность до последнего цента, вот почему. Выбрасывать теперь, что ли? – Я покрутил кочан, как будто восхищаясь его увядшим великолепием. – Пусть будет нашим талисманом. Назовем его… Зеленщик.
Брат лишь покачал головой и отошел, предоставив нам с Зеленщиком помогать мисс Корвус залезть в окно. Когда с нашей помощью леди опустила обе ноги на пол, Старый уже снова взбирался по лестнице.
Мы с Дианой поспешили за ним сквозь доходивший до груди лабиринт коробок и ящиков. Чань с его чистой, опрятной одеждой и корректными манерами казался мне исключительно аккуратным господином, поэтому удивляло, что он так запустил кладовую. Возможно, его внешняя упорядоченность служила лишь фасадом, за которым скрывалось нечто темное и разнузданное.
Поднявшись на второй этаж, мы обнаружили, что тело уже, само собой, исчезло. Более того, исчезла и простыня, которой оно было накрыто. Видимо, полицейские просто завернули Чаня в нее, как мексиканское буррито.
Густав ощупал кровать, потом опустился на четвереньки и принялся ползать по полу, как ищейка: опустив нос и задрав зад. Зрелище было уморительное, но Диана, удостоив его лишь мимолетной улыбкой, отошла к картонным ящикам, выстроившимся вдоль стены, и сама приступила к поискам.
– Здесь коробки стоят ровно, – сказала она. – Не то что свалка внизу.
– Я заметил, – угрюмо отозвался Старый.
Диана начала открывать коробки одну за другой. В первой оказались стопки аккуратно сложенных носков и белья, во второй – такие же аккуратные стопки рубашек, в третьей – костюмы.
– Чань совсем недавно сюда переехал, – заключила Диана. – Даже не успел распаковать вещи.
– Я заметил, – повторил Старый.
– Старое жилище, видимо, было гораздо больше: здесь даже коробки с вещами едва уместились. – Я глянул на своего братца, ползающего вокруг кровати Чаня и рассматривающего пол. – И, чтобы ты знал, я говорю это не для тебя, а для себя.
– Я понял, – буркнул Густав.
Он стоял в такой позе, что его зад так и напрашивался на хороший пинок.