Джастин принял решение и осознал, что именно должен сделать. Бросив на стол несколько купюр за выпивку, он приказал ближайшему лакею:
– Пусть подадут мой экипаж. Я уеду, как только переговорю с лордом Холлингсвортом.
Уже стемнело, когда Джастин вернулся домой, и, едва дошел до кабинета, сразу отправил записку Медлин с просьбой зайти к нему. Примерно через четверть часа в дверь к нему осторожно постучали. Медлин выглядела такой ранимой, что у него перехватило дыхание. Ну как он ей скажет то, что должен.
Она подошла к письменному столу, испытующе глядя на него.
Джастин сделал глубокий вдох. Сказать будет гораздо труднее, чем он думал. Решение принято, и он намерен твердо его держаться. Это в его же интересах.
– Я не стану извиняться за вчерашний вечер… – начал он.
– Вот и хорошо, потому что мне не нужны извинения, – кивнула она.
– Рад это слышать. О том, что было между нами, я сохраню память на всю жизнь.
– Я тоже. – Она бросила на него настороженный взгляд. – Почему мне кажется, что сейчас ты скажешь «но»?
Джастин откашлялся, но заставил себя выдержать ее взгляд. Он негодяй, мерзавец и полное ничтожество. По крайней мере сейчас, пока будет исправлять положение, он должен найти смелость смотреть ей в глаза.
– У меня важные новости. Я… – выдавил он с трудом, что оказалось сложнее, чем предполагал. – Я женюсь.
В озерах ее глаз полыхнула боль пополам с удивлением.
Он сглотнул:
– Я нашел тебе новое место, если оно тебе нужно.
Она еще сильнее наморщила лоб, словно не понимала, о чем он говорит.
– Герцог Холлингсворт согласился нанять тебя для своей дочери. Ее нынешняя камеристка серьезно заболела. Конечно же, я дам тебе блестящие рекомендации.
Ноздри Медлин раздулись, и она процедила:
– Понимаю.
Джастин, не в силах сдержаться, буквально выпалил все остальное:
– Жалованье будет даже больше, чем здесь, и к тому же я думаю дать тебе полугодовые отступные. У тебя будет своя комната. И, насколько я понял, дочь герцога милая и непритязательная юная леди, которая не доставит тебе хлопот.
Медлин вздернула подбородок:
– Решил от меня избавиться?
Впервые он не смог посмотреть ей в глаза. Уставившись на каменное пресс-папье, он подумал, что для нее брак без любви будет куда тягостнее этого разговора. Он скоро закончится. А брак без любви будет тянуться десятки лет.
– Я не могу тебя здесь защитить, причем от меня же…
– Никогда ни у кого я не просила защиты, – жестко отрезала Медлин.
– Я поступил ужасно: ты заслуживаешь гораздо большего, чем…
– Полагаю, мне лучше знать, чего я заслуживаю, милорд, оборвала его Медди. – Но я согласна с вами: если вы намерены жениться, мне нужно уйти. Вы уже сказали леди Элизабет?
Он медленно покачал головой:
– Думаю, лучше это сделать после твоего ухода.
Медлин кивнула и направилась к двери.
– Подожди минуту.
Она остановилась и чуть повернула голову.
– Это тебе.
Джастин пододвинул к краю стола папку и кожаный мешочек.
Медлин вдруг резко развернулась, шагнула к столу, взяла папку и заглянула внутрь.
– Там твои рекомендации, адрес герцога Холлингсворта и жалованье за полгода. Если нужно больше, просто скажи, – пояснил Джастин.
Медлин письмо и карточку с адресом оставила, а мешочек с деньгами швырнула обратно, потом подалась вперед, уперлась кулачками в столешницу и, глядя ему в глаза, жестко сказала:
– Позвольте с вами объясниться, милорд. Я провела с вами ночь, потому что хотела вас, как женщина хочет мужчину, а не так, как проститутка ублажает клиента. Я уйду от вас, но деньги, которые не заработала, мне не нужны. Я вам не шлюха.
В ее голосе звучал арктический лед, а лицо превратилось в каменную маску, когда она резко развернулась и вышла из кабинета.
Глядя ей вслед, Джастин чувствовал, как в животе сжался комок от ненависти к себе за то, что все кончилось вот так. Но он бы лгал самому себе, если бы думал, что сможет оставить ее в покое. Прошлой ночью они совершили роковую ошибку: зашли слишком далеко. Что он мог бы ей предложить, кроме положения любовницы и, возможно, незаконнорожденного ребенка? Нет. Ей больно, но так будет лучше. Он все время был прав: он не создан для любви и никогда не сможет любить. Эмоции – это слишком хлопотно, от них одна боль.
Медлин уже позволила дать волю своим эмоциям: явно была уязвлена, когда уходила, гневалась и наверняка испытывала боль. И виноват в этом он, виноват прежде всего тем, что позволил ей приблизиться, коснулся ее, провел с ней ночь.
Что касается Медлин, то он наделал массу ошибок, но теперь по крайней мере мог все исправить. Он не сказал ей, что намерен жениться на Генриетте Хезлтон: это вызвало бы у нее множество вопросов, на которые ему совсем не хотелось отвечать. Чтобы обеспечить Медлин самые лучшие возможности, он весь день расспрашивал в клубе кому нужна прислуга, пытаясь понять, в каком доме ей будет лучше работать и жить. Особняк Холлингсворта оказался наиболее подходящим вариантом.
Джастин не ждал от Медлин благодарностей. Это самое большее и лучшее, что он мог сделать после того, как воспользовался ее слабостью. Конечно же, он понимал, почему она отказалась от денег, причем таким королевским жестом, но предложить был обязан. Он за это ее не винил. Вне зависимости от всего прочего расстаться было для нее благом. В конце концов она это поймет. А он проведет остаток жизни в попытках смягчить свою страшную вину.
Глава 27
Вернувшись к себе в комнату, Медлин побросала свои пожитки в мешок. Их у нее было немного, так что управилась быстро. На этот раз в глазах у нее не было ни слезинки: нет, она не горевала… ее душила ярость. Она описала круг по спальне: ах как хотелось что-нибудь сломать, разбить, чтобы снять напряжение! В присутствии Джастина ей удавалось сохранять спокойствие, но как только вышла из кабинета, все ее существо, словно лесной пожар, охватил гнев.
Как он посмел предложить ей деньги? Как посмел вести себя так, словно делает ей одолжение? Как посмел попытаться откупиться от нее, как от уличной шлюхи? Она что, какая-то помеха, от которой можно вот так запросто избавиться? Сегодня он решил жениться? И это сразу после ночи, которую провел с ней. Вот ублюдок!
Подумать только: она вообразила себе,