Вы спросили, не помню ли я, случайно, девочку, Надю Кривцову? Я её никогда в жизни не забуду! Это была первая смерть в моей работе. Как я тогда ревела! Я только-только после училища на работу вышла, в августе 1994-го. Тяжелых было немного: до неё еще одна девочка лежала, не помню имени. Но та как-то выкарабкалась. Всё же родители – врачи, они дневали и ночевали в боксе. С того света, считаю, вытащили своего ребёнка. Я её в сознании и не видела. А Надя появилась дня за 3 до смерти, маленькая, бледная до синевы, всего 2 годика, все тельце исколото уже. Бедная крошка! Сознание теряла так часто, что я её на руки брала кормить, боялась, что захлебнётся. А она пососет смесь из бутылочки, устанет – и спит. Я жду. Проснется – я снова кормлю. Она опять устанет и спит. Зато один раз, когда поела, посмотрела на меня и улыбнулась. Кроха такая, шейка тоненькая, волосики беленькие от пота слиплись, глаза ввалились, а улыбнулась мне.
Как я хотела, чтобы Надя поправилась! И не только я. Родители у неё были из богатых. Заведующий отделением лично вёл этого ребёнка. Представьте, сам уколы делал. Наверное, хорошо платили.
В ту ночь я не дежурила. 13 августа утром к 8-ми прихожу, а её уж нет. Всегда я 13 число не любила. Может, и лучше, что меня не было, сердце у меня не выдержало бы. А так даже тельце уже увезли. Осталось только боксы продезинфицировать. Оба бокса освободились. Игорь сказал, что второй девочке ночью стало лучше, и отец забрал её домой под расписку.
Игорь? Я хотела сказать, «Игорь Яковлевич». Это Каспер, наш доктор, молодой, симпатичный, волосы черные кудрявые. Все женщины от него были без ума.
А я? Ну, да, я тоже. Игорь очень хороший как человек и как врач. Он всё силы отдавал ребятишкам, часто оставался и после работы. Он такой дотошный, анализы проверит-перепроверит, и зайдет посмотреть, как дела, по нескольку раз. Как на поправку деточка пойдёт – сияет, как новый пятак. А если кто тяжелый – он сам не свой ходит. Из-за Нади он неделю ходил, как пришибленный, хотя даже не был её лечащим врачом.
Где он сейчас? В Израиль уехал, где-то через год. И Даша с ним. Даша Сушко у нас в хирургии в лаборатории работала. Красивая была! Глаза большие синие, черные брови, ресницы загнутые, каштановые волосы волнистые до пояса, целая грива волос. Игорь женился на Даше, и уехали они в Израиль. Позже мы узнали, что она по бабушке еврейка, так что их там приняли хорошо. Он диплом перезащитил, а она фотомоделью работала.
Откуда информация? От Светы, Дашиной подружки из хирургии. Они по Интернету переписывались все время. А Игорь есть на сайте выпускников Мединститута, есть фото с женой и двумя детьми на берегу моря. Он в дорогой клинике работает. Значит, жизнь удалась.
У меня? Тоже удалась. Я хоть и поздновато, в 26, но замуж вышла, в 27 родила сыночка. Ему скоро 17 лет, а мне на будущий год – 45, «баба – ягодка опять». Муж работал водителем на «скорой». Когда семья увеличилась, устроился на СТО слесарем. Руки золотые, непьющий, неплохо получает. Для семьи в лепёшку расшибётся. Можно, мне пока и не работать, дома сидеть, сыночку-студенту готовить вкусно. Лишь бы поступил! Он у нас умница, учится хорошо, но увлекается компьютером: то в игры играет, то в скайпе общается. Наверное, дома посижу, чтобы не разболтался без присмотра.
Приходили ли в больницу родственники к Наде? Нет, при мне никто девочку не навещал. Знаю ли я, где Надя похоронена? Никогда не знала, думаю, в больнице тоже никто вам не скажет. Такие сведения и не регистрируются даже.
Я снова дома. Закончилась моя последняя работа. Безумная спешка была. Я с ног валилась, но успела. Катя с Толиком обомлели, увидев мою работу. Но дар речи не потеряли.
– Глазам не верю! Не может быть!
– Прямо лесная чаща!
– А цветы какие, в три яруса, как будто всегда тут были!
– Гляди, каждые куст и дерево камушками обложены по кругу – загляденье!
– А это что? Грядки?
– Да. Но какие!
Это был сюрприз для заказчиков. Я его сделала в день вынужденного простоя, когда газон не подвезли. На задней линии между лесом и яблоней я устроила грядочки. Короткие, по полтора метра в длину, шириной в один ряд, приподнятые на 20 сантиметров, с выложенными плиткой ровными дорожками между ними. Как дворцовые «аптекарские огороды». Не для упорного труда, а для удовольствия и минимальной пользы. Один ряд фиолетовый – базилик, другой серебристый – мята лимонная, третий просто зеленый – укроп. Эта зелень здесь по углам как сорняк произрастала, нетрудно было пересадить. А четвертый – земляника крупноплодная, всего-то 5 кустиков, но Света заверила – каждый день по литру ягод будет. Пятый ряд она же предложила – огурцы. Я не верила, что будет толк, но согласилась. На фирме у Маши остатки рассады в торфяных стаканчиках уже вовсю цвели. Я попросила отобрать три штуки, самых крепких. Поехала домой, переночевала, а утром забрала рассаду, торф, каркасы для ограждения грядок и стойку для подвязки. Ещё и отпросила у Маши на день Свету, просто хотела, чтобы она отдохнула, развеялась. Маша меня ценит как постоянного покупателя.
Привезла я Свету на машине – и бросила. Весь день занималась с рабочими расстиланием рулонного газона от забора до «леса». Как Цербер рычала, чтобы не потоптали мои свежепосаженные деревья и кустарники: жимолость и аронию. Потом поливала из шланга. А Света все посадила. Огурцы осторожно подвязала, полила, притенила от солнца. И уехала на ближайшей электричке. «Что ты, Вера, я уже и так отдохнула, пора домой к ребятишкам. Спасибо тебе огромное!». Ещё и деньги не хотела брать, силой ей в карман запихала. Видно, рука у Светы лёгкая, прижилась переростки. Прошла неделя – на трех кустах висело штук по пять огурцов.