Павел отказался от завтрака, чтобы успеть на первую электричку. В вагоне часок подремал, потом заехал домой, переоделся, заодно перекусил.
– Опаздываете, Пал Саныч, – с ехидцей высказался Костя.
– Опоздал не так уж сильно, зато смотри, что я привез.
Павел продемонстрировал Косте устройство из машины Веры.
– И что это?
– Сам не знаю. Ночью кто-то в машину Веры Ивановны поставил.
– А ты что, ночевал у неё?
– Не совсем у неё.
– А это как? Интересно!
– Чем болтать, лучше бы делом занялся.
– Я и занялся. Вот, смотри, в папке все, что нарыл про Яну Огневу. Маловато, но я в процессе. Кстати, до 2-х лет Яна проживала с родителями в нашем городе, а затем семья переехала в Омск.
– Ещё что-то интересное есть?
– Пока нет.
– Кстати, нашел фото Яны без фиолетового макияжа?
– Нашел! «Ах, какая женщина, мне б такую!»! – Пропел Костя и открыл на компьютере папку с фотографиями. – Полюбуйся!
Павел разглядывал серию фотографий Огневой. Фиолетового макияжа не было, был розовый. И на выбритой голове розовый ирокез, под стать макияжу.
– Не ложится же она спать с этим розовым лицом! Есть фото, где она совсем без макияжа?
– Вот, сплав по Катуни на рафтах. Есть фото, где она стоит одна на фоне рафта, думаю, без макияжа.
Девушка на фото в ярком спасательном жилете и каске стояла на берегу возле большой надувной лодки. В руках она держала весло. Солнце светило со спины девушки. Мало того, что лицо оказалось в тени, так еще и часть лица закрывала большая каска, надвинутая на лоб.
– Других нет?
– В соцсетях нет. Но скажи, какая классная девушка: и рафтингом занимается и на горных лыжах катается. Не знаю, прыгала ли она с парашютом?
– Нашел такую же сорвиголову, как сам? Не сомневаюсь, даже, если она не прыгала с парашютом, то с удовольствием составит тебе компанию.
– А давай вызовем её на беседу.
– И о чем ты беседовать с ней собрался?
– Найду о чем, хотя бы о парашютах.
Костя повертел в руках пакет, принесенный Павлом
– Слушай, Павел, в одном из старых дел подобное устройство засветилось. Был в 90-х годах один гений авто. Не помню, как его звали. Имел скромное СТО в гаражах. Выходил к клиентам в стареньком латаном комбинезоне, а у самого счет со многими нулями имелся в банке.
– В чем проявлялась его гениальность?
– Во всем. Любую аварию мог подстроить на автомобиле, так что ни один криминалист не подкопается. Клиентура у него была особая. Работал с проверенным контингентом или по рекомендации от надежных лиц. При этом базу на клиентов вел, и клиенты об этой базе знали. Так что сдавать его резона у них не было.
– А как засветился? Таки сдал кто-то?
– Как говорится: «Бог шельму метит». Помер наш гений от какой-то неизлечимой болезни. А устройство выплыло лет через 7-10. Похожая трубка была. От нагрева двигателя вроде как бензиновые пары должны были взорваться. Не сработало, как задумано, видимо от времени слегка подпортилось, так и попало в вещдоки.
– Отдадим специалистам, разберутся. Съезди в больницу, где умерла Надежда Кривцова. Документы вряд ли найдешь. А вдруг! В кадрах поищи, кто работал. Она умерла с диагнозом эпилепсия. Должна была лежать в неврологии. А я попробую пробить того, кто деньги переводил храму для ухода за могилой Надежды. И еще этот курьер, как заноза, надо с его «сродственником» поговорить.
– Знаете, Пал Саныч, это задание было как в сказке: «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».
– Разве больница исчезла? Не думаю, что дети стали меньше болеть.
– Нет, не исчезла. Но найти её…
Больница не исчезла, но найти её оказалось непросто. За прошедшие 24 года, произошло много событий, реорганизация и укрупнение, больница сменила и название и номер. Сначала Костю по ошибке послали на улицу Вертковскую. Там ему дали «от ворот поворот», двинули в нужном направлении – на улицу Котовского. Здание было старое – двухэтажное типовое из силикатного кирпича. И не больница это вовсе, а «МБУЗ» – муниципальное бюджетное учреждение здравоохранения. Да, это та самая больница, что была № 27 Ленинского района. Но документация 90-ых годов не сохранилась. Похоже, никто особо не заботился в то время насчет её сохранности. Одна надежда – расспросить «старожилов».
Медперсонал неврологического отделения оказался удручающе молод, как и заведующая. Никого со стажем хотя бы 20 лет не нашлось. Однако, врач Снежко Елена Львовна, работавшая с 2000 года, вспомнила одну медсестру, которая была здесь ещё до нее, а потом ушла в Областную больницу.
– Звали её Аня, Анна. Отчество не помню. А фамилия была Агеева. Хорошая была женщина, добрая, душевная. Пациентов жалела. Кто один лежал, мыла, на руки брала.
– А разве медсестры не должны это делать?
– «Должны, но не обязаны», как говорится. Вы попробуйте сами, когда их 30 на одного. Кто-то детей любит, кто-то равнодушен, а кто-то – терпеть не может. А Аня – любила. Она всегда плакала, если ребенок умирал. Ведь 6 лет работала уже, а не привыкла. Получается, что она была в 1994 году.
– А потом она ушла в Областную больницу? В какое отделение?
– Она не сразу ушла, сначала в декрет пошла, замуж она вышла как раз в первый год моей работы.
– А фамилию сменила?
– Нет, кажется. Родила она мальчика, здорового, Игорьком назвала. Она приходил с ним в годик обследоваться. А уж потом, не выходя из отпуска, перевелась в регистратуру в Областную больницу. Ей там садик дали близко от дома. Конечно, эта работа намного легче, спокойнее, оставляет силы и нервы для семьи. Но жаль, больше таких, как она, я не встречала. Найдете Анну – передавайте мой привет. А если захочет вернуться в отделение – я её устрою. Сейчас платят гораздо больше, надбавки, коэффициенты.
За Агеевой Анной Петровной пришлось погоняться. Костя поехал на Немировича-Данченко, но из регистратуры Областной больницы она перешла работать в поликлинику на улице Новогодней, 4, в школьное отделение. А в поликлинике сказали, что Анна Петровна только числится у них, а сидит в школе № 170. Хорошо, что недалеко – дом 14.
– Костя, короче, ты нашел эту медсестру? А искал-то не зря?
– Короче, нашел. И не зря. Вот что она рассказала.
…Как вы меня нашли? Я уже несколько мест сменила: и в регистратуре была, и в садике медсестрой, потом Игорек в школу пошел – я