У Ильи было выгодное положение: он жил среди и тех, и других. Он мог объективно оценивать уровень разницы между реальностью и фантазией. Особенно, если дело касалось драконов. Он всю свою жизнь прожил рядом с таким…
Романы о попаданстве в другие миры предлагали лишь две широко популярные формы межмировых путешествий: путь невозврата, с перемещением в тело умерших. Популярно, доступно, вполне объяснимо. Вторым способом было линейное перемещение в новый мир, по примеру драконов и проводников. Путь куда более сложный, но в оба конца.
И всё, никаких больше свежих идей. Илье это было понятно: маркетинговые законы художественной литературы диктовали свои правила. Но если отвлечься от частностей, то почему бы не предположить существование неких других вариантов перемещения? Или гибридных, или… Мозги заскрипели. После встречи с русалкой Илья ощущал себя выбитым из колеи, опрокинутым навзничь, разбитым.
Надо плотно об этом подумать. И обязательно обсудить тему с Евой. Она совсем не глупа, просто эмоциональна. Русалке простительно, а уж тем более новорождённой ведьме. Сложно всё это… Его человеческое мышление никак не желало структурно укладывать в голове все тонкости мира иных. Илье всё ещё часто казалось, что всё происходящее — сон. Игра, квест, любительская постановка. Он однажды проснётся, сползёт со знакомой постели, дошлёпает босиком до столовой, включит кофемашину, переведёт взгляд на давно опостылевший серый пейзаж за окном.
Хотел бы он этого? Мир без иных. Институт, приторно-лживые улыбки сокурсников, ботоксовые улыбки случайных подруг. И без лукавого взгляда зелёных глаз. Без копны разноцветных полос, тонких маленьких рук. Без запаха моря.
Карандаш снова сломался. Раздражённо шипя, Илья пальцами подхватил крупный осколок крошившегося грифеля и нарисовал символ четвёртый. Последний.
Криво. Но, уж извините, что вышло, то вышло. Плоский грифель крошился, скользя по бумаге, и тем совершенно менял весь смысл знака. Илья хотел выписать символ надежды. А получился зловещий “Орун” — знак преждевременной смерти.
Несколько долгих мгновений смотря на него, василиск громко выдохнул и сломал карандаш окончательно. Пополам.
Ну что же… Ничего у них просто не будет, не стоило и надеяться.
Руна Оруна имела ещё одно очень важное свойство: её можно было перевернуть, и тогда смысл менялся на: “Возрождение и победа над смертью”. Как там Ева сказала: “Остается лишь завоевать этот мир?”
Илья так и сделает.
Он медленно встал, подняв серый лист со стола. Неторопливо сложил его пополам, потом, секунду подумав, ещё раз и убрал в узкий нагрудный карман расшитого чёрной нитью камзола.
Ему снова было тревожно. Царившая во дворце суета раздражала. Масштабная подготовка к грандиозному празднику-балу пугала и злила. В этом бессмысленном хаосе может произойти что угодно. Не зря король спрятал русалку от всех. И это Илью очень сильно тревожило.
Сняв со спинки рабочего стула длинный белый жилет из пушистого меха какого-то неведомого зверя, василиск тенью выскользнул из кабинета. И бесшумно ступая по гулкому коридору владетельного крыла королевского замка направился в сторону кухни. Главный повар будет в восторге от тёплого подарка и обязательно соберёт ему “ужин для принца”.
Есть василиску хотелось всё время. Издержки магического оборота? Еву тоже надо бы накормить поздним ужином. Вряд ли и король позаботится о низложенной фаворитке...
Эта горькая мысль пришла в голову из ниоткуда. Она не вызвала ожидаемой ревности или вполне ожидаемого раздражения, лишь только усталую грусть. Что же связывало королевскую ведьму и принца? Илья совершенно не помнил. Проклятие! Его память похожа на черепки от разбитой посуды, кем-то собранные в ведро. Где тут осколки тарелки, где чашки, и как их собрать воедино?
Он понятия не имел. Одно Илья мог уверенно утверждать однозначно: василиск эту ведьму безумно и страстно хотел.
И только её.
40. Выбор василиска
“Не та девка счастлива, что на хозяйстве у отца, а та счастлива, что в доме мужа-молодца.” В. И. Даль Пословицы русского народа.
Как он оказался опять в этой башне?
Илья совершенно не помнил. Он очнулся, сверху вниз глядя на Еву. Откинув с груди девушки край серого одеяла и не в силах остановиться, он ладонью скользнул под край тёмной толстовки. Долгожданное прикосновение к коже мгновенно его отрезвило: горячие пальцы Ильи коснулись холодного, словно бы мёртвого тела.
Время замедлило ход. Скинув убогое одеяло, он стремительно подхватил Еву на руки. Разворот, шаг вперёд, и мгновение спустя он укладывал женское тело на каменный пол. Быстро раздвинув ей ноги, раскинул по сторонам тонкие, белые руки .
Сомнения прочь, василиск точно знает, что делает. Он давно ищет. На раскрытой ладони Ильи разгорается чёрный огонь её магии.
Плавный взмах пальцами, вздох, жуткое тёмное пламя гибкой лентой послушно соскальзывает с мужской руки прямо на пол. Ещё взмах, и круг белых рун коротко вспыхнул вокруг женской фигуры, раскинувшейся на полу.
Это была его древняя магия.
Слушая своего василиска, Илья владел ей легко и уверенно, словно саблей и шпагой. Пасс рукой, пируэт, стойка, выпад, укол. Гибкий шаг в круг, и вот уже плавным движением на пол ложится первый изгиб мускулистого тела роскошного древнего зверя. Чёрная змейка вползает на девичью грудь и сворачивается плотным узлом. Прямо под девичьим сердцем.
Еву снова хотели убивать. В сознании василиска эта мысль бурно клокочет источником ярости. И внятно разделить, кто из них больше зол: человек, Илья Змеев, или всё же сам змей, уже не представлялось возможным. Если в мыслях они ещё сильно разнились, то чувства обоих переплетались всё крепче…
Запах убийцы он сразу узнал, тонкий нюх никогда его не подводил. Тот самый убийца, который уже однажды заставил умирающего принца кричать от мучительной от боли. Илья остро помнил чудовищную агонию наследника. Мальчик отдал свою жизнь ради мести. Ради второго рождения. Последним своим ритуалом он вызвал бессмертного василиска, принеся в жертву себя самого. Этот мир Илья видел теперь его глазами. Слышал, чувствовал, ненавидел. Они оба менялись.
Василиск не был способен прощать. Он хотел убивать. Ему вовсе не было трудно найти всех виновных и пролить реки крови. Илья не позволял. Сейчас их обоих держала она, любимая женщина василиска, его зеленоглазая слабость. Снова стоявшая в шаге от смерти.
Снова сардинка кому-то мешает. Кому?
Они все просчитались. Василиск — зверь коварный и жадный. Он сильнее драконов и своего не отдаст никому. Не теперь, когда он возродился и стал так силён.
Нет.
Окружив Еву плотным кольцом колоссального тела, древний змей поднял треугольную голову,