И не было смысла оглядываться назад. Теперь он появился.
Заточив, наконец, карандаш, Илья притянул к себе лист плотной бумаги и на нём вычертил первый магический символ.
Память.
Громко вздохнув, Илья мысленно приказал себе успокоиться. Ничего не случится с русалкой, пока он здесь строит стратегию по захвату опасного мира. Вспомнив их разговор, василиск (неожиданно Илья стал так называть сам себя даже мысленно) сдержанно улыбнулся. Спокойно ей отдохнуть будет даже полезно. В ходе экстренного ритуала переброски её в другой мир Ева едва не погибла. Илья это помнил прекрасно. Такое непросто забыть. Они сюда выскользнули на грани возможностей василиска.
Сцена в больнице снова предстала перед глазами яркими, рваными, словно старая тряпка, кусками. Кем-то жестоко разбросанный пазл, который Илья почему-то не в силах собрать.
Он зажмурился и встряхнул головой, пытаясь поминутно представить себе всё, произошедшее там.
Ева направилась к выходу из палаты, оставив их с отцом наедине. Илье застилает глаза красная пелена бессильной ярости. Медленно оборачиваясь в сторону отца, он неожиданно видит его стремительно бледнеющее лицо и дрожащие руки. Почему? Чего дракон так испугался?
Громкий крик за спиной. Разворот. Перед глазами спина убегающей Евы. Её нужно догнать обязательно, Илья чувствует, знает! Впереди Еву ждёт нечто ужасное, непоправимое. Какая-то катастрофа. Рванувшись за ней, он вдруг отчётливо понимает, что не успевает.
Остановить! Любой ценой остановить, ей нельзя сейчас оказаться у выхода из отделения. Стеклянная дверь не должна быть открыта. Почему? Он не помнил. Забвение. Белые стены, стекло, дикий, сковывающий движения ужас.
Снова провал. Потом словно яркая вспышка, полный растерянности взгляд Евы, необычайно яркая зелень темнеющих глаз, алый цветок, стремительно расцветающий у неё на груди. Ошеломляющий запах крови. Чья рука нанесла тот удар? Незнакомый мужчина, взглянувший Евиными глазами Илье прямо в душу. Его жуткий крик. Старший Змеев, медленно сползающий по стене прямо на пол.
Гладкий белый гранит пола больницы, пылающая белым огнём пентаграмма на нём и в самом центре проводимого её отцом ритуала стоящий Илья с умирающей девушкой на руках…
Ева так странно похожа на Дивина. Оставив на лбу дочери быстрый отеческий поцелуй, маг длинной крепкой ладонью толкнул их обоих, шепча слова древнего заклинания. Створки миров тут же послушно раздвинулись перед ними, и Илья сделал шаг…
Чтобы, всё ещё продолжая держать на руках бессознательную русалку, выпасть посреди тронного зала с магическим топором у бедра и поймав яростный взгляд первой ведьмы, молча упасть на колени, прижимая к себе тело Евы. Илья тогда успел лишь поискать взглядом отца и, его не найдя, прошептать просьбу о помощи.
Почему в этот раз василиску так трудно дался переход? Отключился он сам, или ему помогли? Илья совершенно не помнил, и спрашивать было не у кого. Очнулся он уже в собственной спальне, голодный и злой. Вокруг все словно приняли клятву молчания. На вопросы прислуга не отвечала, белоголовые “братцы” лишь скалились. Еву спрятали, трофейный топор тоже забрали. Венценосного родственничка Илья видел лишь на парадных портретах в столовой…
Этот мир снова встретил его неприветливо. Мир Василиуса.
Королевский дворец можно было смело назвать целым городом. Пройти его из конца в конец Илья так и не смог за всё время поиска Евы. Располагаясь на сравнительно невысоком хребте посреди плоской равнины, башни древнего замка величественно парили над всем небольшим континентом, протыкая низкое чёрное небо высокими острыми шпилями. У подножия резиденции короля бурлила жизнью новая столица страны, стремительно выросшая вокруг хребта на пологой равнине.
В таком муравейнике искать кем-то спрятанного человека? На первый взгляд невыполнимая миссия. Но Илья с раннего детства питал слабость к решению сложных задач и уже очень скоро наладил контакты на кухне. Мило болтая с кухарками и жалуясь на прислугу, он стал их любимчиком. Потом были прачки, купальщицы, конюхи и садовники — простые и работящие люди, с которыми сын короля и наследник престола обращался со всех поражающим уважением.
И его полюбили. Не заносчивая домовая прислуга, всё также хранившая ледяное молчание, и не надменные белоголовые “братья”. Рядом с простыми людьми Илья очень скоро почувствовал себя по-настоящему дома. Он был не один. Ему улыбались при встрече, ему доносили все самые важные дворцовые новости, его тихие просьбы всегда спешно выполняли…
Чёрный грифель безбожно крошился, и новый магический знак у Ильи вышел неровным и небезупречным.
Перемещение.
С ним пока ничего не понятно. О самой вероятности перемещений учебники Евы лишь скупо упоминали. Дескать, была древняя раса иных, которую люди привычно именовали драконами, и она обладала способностью передвигаться между обитаемыми мирами. Причём беспрепятственно и вне зависимости от состояния времени и пространства. Сверхспособности сверхсуществ. Как заманчиво и знакомо.
Ещё там рассказывалось о полумифических проводниках, которые всё это тоже умели, но сильно зависели от капризов и времени, и пространства. Были ещё редкие артефакты, по всей вероятности, созданные или драконами, или теми же проводниками. История их не изучена. То самое веретено, что дала ему Ева. Вместе с прялкой и нитью.
И никаких больше деталей. Могут ли путешественники по мирам переносить своих спутников? Выходило, что да, они же смогли притащить свой топор. И кольцо. И Канинские артефакты. Как ему сейчас всего этого не хватало… Кстати, а был же его рюкзачок. Илья точно помнил, что со спины его не снимал. И куда его дели?
От избытка эмоций и информации начинала болеть голова. Или от нервов? Он снова вздохнул, облизнув пересохшие губы. Забавно. В этом мире дурные привычки остались, но как будто немного забылись.
Он всё-таки стал кем-то другим, кем-то новым. Уже не Ильёй Змеёвым, но и не принцем. Василиском?
Знак “Перерождение” лёг на бумагу легко, словно только и ждал своей очереди.
После их первого путешествия на скалу посреди жёлтого моря Илья с головой погрузился в поиски информации о путешествиях по мирам. И собрав все доступные крохи из библиотеки иных, пришёл к ряду логичных выводов: или иные успешно скрывают детали, или же эта сфера их жизни действительно неинтересна иным.
И как с этим быть? Пораскинув мозгами, он обратился к… художественной литературе. Можно сколько угодно смеяться над его ходом мыслей, но после того, как все глупые сказки вошли в его жизнь, став вполне ощутимой реальностью, к плодам человеческой фантазии, он кардинально изменил своё привычное некогда отношение.
Погрузившись в мир фэнтези, очень скоро Илья сделал новые выводы:
Люди действительно многое знали. Иные же совершенно не интересовались