Весь мир словно замер, глядя на плачущего василиска. Нонсенс, парадокс, феномен.
Василиски не плачут. Блеснув мягким отсветом белого пламени, капля скатилась по морде чудовища и упала на девичью грудь. Змейка, лежавшая там, вдруг разлилась чёрным пламенем. Аномалия, жадно сжигавшая свет. Все они тут… аномалии.
Ева вздрогнула, рвано вздохнула и застонала. Из закрытых глаз брызнули слёзы, всю её тут же скрутило болезненной судорогой. Блестящее гибкое белое тело в то же мгновение плотно обвилось вокруг, обнимая несчастную, осторожно собой укрывая. Огромная чешуйчатая голова опустилась на женский живот. Дикая боль сразу утихла. Василиск прикрыл веки, чутко вслушиваясь с трепыхание женского сердца.
Дышит. Жива. Очень хочется убивать. Пройтись вихрем смерти и крови по дому того, кто всё это затеял. Так, чтобы и хоронить было нечего. Нельзя. Его зеленоглазая слабость расстроится, она будет против. Её тихий голос, солёные слёзы имели над змеем свою нерушимую власть.
Теперь ему нечего опасаться за ведьму. Яды ей не страшны, все проклятия разлетелись, как утренний белый туман. Василиск был доволен.
А принц… он окончательно отступил, в этом мире его ничего больше не держало. Месть будет исполнена, он уверен. А ведьма… Сердце той, что свернулась под боком священного змея, уже не принадлежало ему. Пришедший из дальнего мира имел полное право на ведьму. Именно он, Илья Змеев, своей твёрдой волей смог усмирить древнего василиска, призванного умиравшим наследником.
Змей выполнил его волю. И принц отступил. Он ушёл, не оглядываясь. Он покинул свой мир, за собой оставляя Змеёныша-василиска и его непростую любовь…
Ева очнулась, неожиданно ощутив запах моря. И холод. Перед глазами стояла стена снежно-белой, глянцевой чешуи. Как… новый кафель в их ванной. Протянула ладонь, приложила к змеиному боку. Живое и тёплое. Вокруг всё вдруг зашевелилось, раздвинулись гладкие стены, и над затылком русалки нависла огромная треугольная голова. Раздвоенный длинный змеиный язык быстро коснулся её подбородка. Тёплый, сухой и приятный.
— Змеёныш, привет, — медленно поднимаясь, она резко выдохнула. — Я тебя сразу узнала. Тебя тоже достали?
И улыбнулась. Вымученно, совершенно безрадостно. Василиск долго смотрел на неё. На светлые пряди волос, снова выбившиеся из косы и упавшие на высокий лоб. На русалочьи глаза, чуть раскосые и припухшие. Острые скулы, упрямый подбородок… Высокую грудь, длинные ноги. Смотрел и отчётливо понимал, что если он прямо сейчас обернётся… То больше не сдержится.
С ней так нельзя.
Подняв длинное тело, вдруг ставшее непомерно тяжёлым, он медленно развернулся, стремясь уползти.
— Не уходи, Илья Змеев, останься со мной… — прозвучало так тихо, как будто летучая мышь в воздухе крыльями прошуршала. Чуткий слух василиска слова уловил. Как и тон этой просьбы. Эта женщина попросила его.
Слова были сказаны.
И услышаны.
Плавное, медленное движение изгибов змеиного тела, словно накат океанской волны. И через мгновение перед Евой предстал обнажённый и возбуждённый мужчина. Настороженный, напряжённый. Готовый в любой момент отступить. Подняв взгляд на него, она дрогнула. Восхитительно, невероятно красив. Твёрдые перекаты стальных мышц, отчётливо проступающие под гладкостью светлой кожи. Узкие бёдра, широкие плечи, мускулистые сильные ноги и… всё остальное. Такое же впечатляющее и против воли притягивающее женский взгляд.
Как сильный хищник перед прыжком — собран и напряжён. Рядом с ним Ева остро чувствовала себя слабой, беззащитной и куда более обнажённой.
— Ты попрос-с-сила.
Его голос она не узнала. Сиплый, низкий, нечеловеческий. Лезвие острого тёмного взгляда разило, пугало.
— Змеёныш, я…
— Я вс-с-ё ещ-щё могу уйти-с-с, — он зло прищурился, словно пугая.
— Нет. Я не боюсь тебя.
Молниеносное движение, рывок, поворот, и спина девушки оказалась прижата к мужскому горячему животу. Сильные руки под грудью, дыхание в волосы.
— А так-с?
— Какой же ты глупый, Змеёныш, — потеревшись затылком о грудь, она усмехнулась. — Ты вернулся, меня снова спас. Ты меня хочешь. И спрашиваешь? Я люблю тебя разным. В моём сердце поместятся все младшие Змеевы: и растерянный мальчик на грязном матрасе в избушке, и вздорный сын нашего мэра, и хорошенький-принц, и… василиск.
Тихий вздох, поцелуй-лёгкое прикосновение за ухом. Мужские ладони накрыли ей грудь, Ева медленно потянулась за лаской, откинув волосы на плечо и шею подставив под сухие горячие губы. Они и так потеряли массу полезного времени. Изменились, переродились, ушли в другой мир. Нет смысла себя дальше сдерживать и отказываться от удовольствий.
— С-сюда с-скоро придут, — прохрипел тихо Илья, осторожно прокладывая дорожку из поцелуев на девичьей коже. — Я слышу шаги людей самого короля. Ос-станови меня, женщ-щина.
— Заглянут, чтобы проверить мой труп? — Ева зло усмехнулась, расстёгивая толстовку. — Ну, уж нет. Терять мне больше нечего.
Безумие?
Да.
То, что сейчас происходило в круглой башне Драконьего замка, это словно определяло точнее всего. Разве могут нормальные люди нырнуть с головой в море полного сумасшествия? Даже если они — абсолютные нелюди. В эту пару иных словно вселились великие демоны. Разум как будто схлестнулся в неравном бою с чистой страстью, и последняя снова выиграла.
Острые и болезненные прикосновения. Жаркие, с привкусом соли и горечи поцелуи.
Чёрный огонь словно жадно ласкала холодная, белая бездна желания василиска. Он и она. Танец жизни и смерти. Яркое, чувственное, запретное наслаждение.
Сколько времени это продлилось? Русалка не знала и знать не хотела.
Змей поначалу пытался быть с ней осторожен и нежен. Мучительно стиснув зубы, судорожно цепляясь за последние скобы сознания, Илья честно пытался держаться. Тихо порыкивая, словно раненый зверь, он отползал, отстранялся, но тщетно, бездна безумия поглощала обоих. Его магия будто взбесилась. И спустя меньше четверти часа его древний змей окончательно обезумел, отодвинув Илью в глубину их сознания. Змей был в своём праве. Он и так ждал слишком долго, быть может, и не одну сотню лет.
От одной только змеёвой близости ведьма словно волшебный цветок распускалась. Раздвигая дрожавшие от нетерпения колени, вся распахивалась навстречу его жадным ласкам. Ловила его ненасытные губы, цеплялась за твёрдые плечи, со стонами выгибалась под хваткой горячих ладоней. Всем женским своим естеством принимала его без раздумий и без сомнений, полностью и безоглядно доверившись василиску.
Как никогда и никто ему прежде не доверял. Подобного с ним никогда ещё не случалось, он помнил и знал. Древний змей везде и всегда был один. Во всех бесконечных его возрождениях, во всех ипостасях,