Червовый король лежал в середине стола, дожидаясь своей скорой участи. Карты падали невесомо, как будто бы каждая знала своё настоящее место. Строгий орнамент рубашек окаймлял задумчивое лицо самодержца, и Еве в чертах его чудилось нечто до боли знакомое. Бок о бок сидящее и с видом скептическим наблюдавшее за руками наяды.
Тонкие пальцы осторожно коснулись первой карты расклада. Прошлое и настоящее.
— Что ж такое… — Светлана нахмурилась и закатила глаза. — Пики, пики… Как знала. Дорога дальняя, насильственная безвременная смерть и предательство близких. Злая соперница, удар в спину.
Она бросила быстрый взгляд на Илью, но тот не повёл даже бровью. Не удивлён или не верит? Ну да. По идее, не надо быть ясновидящей, чтобы узнать все детали его грустной жизни. Сын мэра — фигура публичная. Наверняка, Светка уже наводила справки о необычном слуге старой подруги.
— Погодите.
Тронув ближнюю карту, Светлана вдруг собралась. Её расслабленное лицо совершенно изменилось. Привычная театральная маска глуповатой и истеричной наяды стремительно улетучивалась. Под ошеломлёнными взглядами публики за столом вдруг постепенно возник истинный оракул. Черты лица строгие, словно чеканные. Она вся казалась как будто отлитой из светлого серебра. Остранённая и холодная.
Ева смотрела, не отрываясь. Ей казалось, что их с Ильёй неизбежное будущее созидается прямо сейчас, словно стеклянный замок из прозрачных и маленьких кубиков. И кубики эти лежат в тонких и длинных, увенчанных алыми лепестками овальных ногтей пальцах пифии.
— Просто заткнитесь, — её живой голос пронзительно и даже болезненно контрастировал с происходившим. Финальная карта легла на клеёнку рубашкой, и, бросив взгляд ей в лицо, Светлана зажмурилась. Потом неожиданно щёлкнула белоснежными пальцами и решительно развернула её пикой вниз. Чёрный туз стал похож на унылую репку, подмороженную и невкусную. Поджав губы, Светлана кивнула кому-то и выдохнула: — Создатель, и что мне теперь с этим делать?
— Нам рассказать? — осторожно спросил Илья Змеев.
Ева с трудом оторвала взгляд от карт и посмотрела ему в лицо. Губы, сжатые в твёрдую алую точку, хищно выступивший нос, прищуренные глаза. Несгибаемый воин, готовый к внезапным ударам судьбы.
Василиск.
— А вы меня не прогоните? — осторожно осведомилась наяда. — Глубокая ночь на дворе, не хотелось бы…
— Светлана.
Ева вдруг обнаружила, что умеет вот так, по-змеевски. Когда холод тона способен морозить слова на лету.
— А можно я на тебя разложу, и посмотрим? — Света щёлкнула пальцами, и в руке у неё оказалась вторая колода.
Новая, запечатанная в бумажную пачку, сверкающую глянцем штрихкода. Похоже, у пифий прямая доставка из магазина магических артефактов. Или только у Светы?
— Валяй! — разрешил вдруг ей Змеев. Хотя вопрос был адресован русалке. Ева прежняя обязательно бы возмутилась и высказала бы ему. Ева сегодняшняя промолчала, неожиданно вспомнив волшебное великолепие его зверя.
Почему дама треф? Странный выбор, но оракулам задавать вопросы бессмысленно. Быстро раскинув блестящие новые карты, Светлана их перевернула и снова зависла. Они так и лежали на опустевшем столе: трефовый король и трефовая дама. А вокруг них клубились невзгоды. Чёрная масть, лишь немного разбавленная яркими красными пятнами.
— Вот что я вам скажу, дорогие. Связаны вы ещё до рождения. Крепко, не разорвать. Так может связать только кровная клятва или страшное преступление. А у вас, как я вижу…
— Короче, Светлана! — голос Ильи прозвучал, будто грохот закрывшейся крышки гроба. — Ева, спокойно!
Самое странное: ей помогло. Девушка вдруг обнаружила, что неподвижно сидит, руками вцепившись в клеёнку, и не дышит. Вдох-выдох, с глаз спала туманная пелена. Спины неожиданно и осторожно коснулась рука василиска. Тепло его крепкой ладони окончательно отодвинуло тьму. Словно утро настало после душной и затянувшейся ночи.
— Короче… ягов, конкретный песец.
Минуту поразмыслив, наяда вдруг вынула карту из первой колоды и бросила её между раскладами.
Туз червовый. Красивый и яркий, он полыхал ярким знаменем над пепелищем надежд на счастливое будущее.
— Вы сможете их обмануть. Даже смерть, что обоих вас ждёт неминуемо, — задумчиво пробормотала наяда, любуясь выпавшей картой. — Ведь у вас есть великая сила — любовь.
— Кажется, мне надо выпить, — тихо выдохнул Змеев, не сводя глаз с туза.
— А котлеты остались твои бесподобные, Змей?
29. Уютное утро
"Куда сердце летит, туда око бежит." В. И. Даль. Загадки русского народа.
Красивый…
Какой он красивый! Лицо крепко спящего Змеева освещало весеннее солнце. Обличитель, бесхитростный и беспощадный своей неожиданной честностью.
Оно путалось в необычайно длинных, пушистых ресницах. Мерцало в щетинках на твёрдых щеках. Яркой линией жёстко очерчивало ровный, правильный нос, высокую переносицу, рассечённый ямочкой подбородок. И пухлые губы — давнишний русалкин фетиш. Она еле слышно сглотнула, стараясь бесшумно дышать. Неудержимо ей захотелось коснуться высохшим неожиданно ртом этих губ.
Пылинки, мерцающие в воздухе над отросшими светлыми волосами, делали композицию сказочной. Любовь, которая у них есть. Ведь есть же? Совершенно определённо. Просыпаться на крепком плече Ильи Змеева оказалось волнительно и приятно.
Облачившись вчера в целомудренную пижаму, Ева судорожно откатилась к стене, укрываясь своим одеялом и старательно делая вид, что к приходу Ильи уже крепко уснула.
Ни на минуту его она не обманула.
— Женщина… — диван за спиной Евы жалобно скрипнул и прогнулся под свинцовою тяжестью мускулистого тела. — И чего ты боишься? Не съем я тебя.
Прошептал и решительно сгрёб себе Еву прямо под бок, вместе с тоненьким одеялом, подушкой, пижамой и свободным кончиком простыни. Ещё крепко обнял и прижался всем телом. Русалка поёрзала было и замерла. Уснуть она рядом с парнем не сможет. Несомненно и однозначно.
Тем более что и сам он не спал. Этот факт вполне убедительно подтверждая, в бедро Евы упёрся предмет весьма крупный, горячий и твёрдый. Его было жалко. Илью, не предмет. Хотя… их обоих, комплектом. Она попыталась представить себе Змеёныша обнажённым и возбуждённым, и даже практически получилось, и…
Проснулась девушка уже утром. И первое, что ощутила, — уютное тепло его крепкой руки, лежащей на девичьем, круглом бедре. Глубокое и размеренное дыхание рядом, ровный стук сильного сердца.
И запах. Еву с первой минуты знакомства притягивал его запах. Изумительно пах тот несчастный, похмельный мальчишка,