— С-с-с-сорок вос-с-семь час-с-с-ов, — прошипел, заикаясь, Змеёныш. — Женщ-щ-щ-на, ч-ш-ш-што с-с-с-со мной?
— Ты главное, Илюш, не волнуйся! — судорожно напяливая толстовку на мокрую голую грудь, она вывалила на пол всё аккуратно сложенное содержимое полки, запуталась тонких спортивных трусах. — Лучше припомни первый мой оборот, и тебе незамедлительно полегчает!
Быстро запрыгнула в джинсы и, развернувшись к стене, запоздало сообразила, что висевшее напротив шкафа зеркало наверняка демонстрировало весь этот интимный процесс весьма красноречиво там отражавшемуся зрителю — младшему Змееву. Почему это её совершенно не разозлило? Наоборот, Еве было приятно услышать недвусмысленный знак откровенного возбуждения… василиска? Илья снова громко шипел, как вскипающий старенький газовый чайник. Встретившись взглядом с его замершим отражением, Ева тоже вдруг улыбнулась.
И вспомнила.
Волшебное великолепие его удивительного воплощения снова вызвало у неё острый приступ искреннего восторга. Василиск. Легендарный зверь Змеева оказался прекрасен. Магические существа очень редко бывают красивы. Скорее, чудовищны и пугающи. Но этот… куда до него всем убогим драконам с их лишними лапами и перепонками крыльев. Гармоничен и лаконичен. Красив, словно воплощённая сила природы. На него можно было смотреть бесконечно, как на морской прибой, рассвет, танец пламени, водопад.
Вертикальный зрачок снова разрезал серебристую радужку взгляда Ильи, черты лица неожиданно заострились. Ой-ёй!
Если он тут вдруг неожиданно обратится, прощай Евин новый диван, любимый письменный стол и ноутбук. Его штаны, висевшие на мужских узких бёдрах исключительно силой фантазии и упорством шнурка, вдруг громко треснули. Ева тут же зажмурилась.
— Илюш, я люблю тебя, — отчего она сразу решила, что делает правильно? Просто вспомнила свой оборот и их первый с Ильёй поцелуй. — И змей у тебя получился роскошный, с размахом. Его я тоже уже обожаю, ты слышишь?
— Иди с-с-с-юда, жен-щ-щ-щина, — прошипел он отчаянно, тихо. — Или боиш-ш-ш-ся?
Она лишь рассмеялась в ответ. Бояться? Кого? Не того ли, кто спас её снова? В чьих волшебных глазах Ева видит своё отражение, только своё, словно мир василиска вдруг сузился до единственной важной фигуры? Чьё дыхание рядом Ева не променяла бы на все ценности им доступных миров?
Она бесстрашно шагнула навстречу, одёргивая футболку и улыбаясь ему. Илья оставался вполне человеком, только взгляд ошалелый да глаза абсолютно змеиные. Штаны он поймал на лету и теперь осторожно придерживал левой рукой, пристально глядя на Еву.
Другой рукой притянул к себе девушку нежно, тут же уткнувшись лицом в её волосы, и прошептал уже совершенно нормально, по-человечески:
— Выходи за меня.
— ЧТО?!
Ева сначала решила, что ей всё послышалось.
— Да не ори ты так, корюшка, — он невесело усмехнулся. — Я вообще-то позвал тебя замуж. Так себе партия, говоря откровенно. Нищий студент, с комплексами и эм… домашним питомцем. Если не хочешь, ты сразу скажи, я пойму. Ты у нас девушка умная, красивая. Состоятельная. Зачем тебе я? Совершенно не нужен, скажи?
— Змеев, заткнись, — в ответ рыкнула Ева и, приподняв подбородок навстречу ему, робко потянулась за поцелуем...
В тот ошеломительный миг, когда губы их соприкоснулись, в дверь раздался протяжный и громоподобный звонок.
27. И Кирилл
“С медведем дружись, а за топор держись” В. И. Даль. Загадки русского народа.
За входною дверью стояла Светлана. С непомерно большим чемоданом. Выдвижная ручка красного монстра на крупных колёсиках подпирала её пышную грудь, аппетитными полушариями выступающую за пределы низкого декольте вечернего красного платья. Красные туфли на шпильках, сложная высокая причёска, кричащий, на грани вульгарности, яркий макияж. Алая горжетка из меха пушистого зверя, едва прикрывавшая обнажённые белые плечи.
И кактус.
Все почему-то смотрели сейчас именно на него, как будто бы кактусов в жизни не видели. Одинокий зелёный высокий цилиндр, размером примерно всем по колено, вызывающе торчал из блестящего красного шара горшка и воинственно щерился неестественно длинными, жуткими иглами.
— Кирилл! — прохрипела Светлана, решительно, как будто ревизия, надвигаясь на жителей квартиры.
— Чрезвычайно приятно, Илья.
Не сводя глаз с кошмарного кактуса, Змеев зачем-то задвинул русалку за крепкую спину.
— Он что, тебя выставил? — высунувшись из-за плеча новоявленного василиска, осведомилась сочувственно Ева.
— Я сама его бросила! — наяда вдруг быстро развернула чемодан и, направляя его на Илью, как таран, ещё раз шагнула вперёд. — Но жить нам теперь негде. Ты же не оставишь единственную подругу на улице?
Судя по выражению лиц, слова её встретивших, эта мысль показалась полноправной хозяйке квартиры весьма соблазнительной. Но, к чести Евы, она промолчала. В отличие от Змеёныша.
— Вам? — он немедленно уловил самую суть, как обычно. — Вам с Кириллом?
И он опять перевёл подозрительный взгляд на кактус.
— Ну да, — наяда в ответ широко осклабилась, продемонстрировав и алебастровые идеально ровные зубы, и сокрушительные ямочки на ослепительно белых и гладких, как жемчуг, щеках. — Он нынче кактус. Погорячилась, бывает. Ключи от квартиры у него остались в кармане.
Карманов на рельефных рёбрах стволообразного тела злополучного кактуса не обнаружилось.
— Я вкусно готовлю, прекрасно умею стирать, убирать и скрашивать ваш безрадостный культурный досуг… — она скользнула масляным взглядом по обнажённому торсу Ильи и хищно вдруг облизнулась. — Э-м-м, и увлекательными разговорами тоже.
— Селёдка, скажи откровенно, — Змеев, наконец, оторвался от созерцания кактуса и переключил взгляд на задумчиво промолчавшую Еву. — В этом списке есть что-либо, без чего…
— Светка — моя единственная близкая подруга…
— Аргумент. А Кирилл?
— Составит дружескую компанию Серёже, он в весенней хандре и депрессии.
Переминаясь с ноги на ногу, Света угрюмо катала по резиновому коврику свой чемодан на колёсиках.
— Я тогда уступаю ей свою комнату и переселяюсь к тебе? — вкрадчиво осведомился Змеев-младший. И в его бархатном голосе прозвучала радостная надежда. — Кстати, ты мне не ответила. Да?
— Идём покупать раскладушку? — ему усмехнулась русалка, но, внезапно увидев откровенно вытянувшееся лицо Светки, тут же торопливо добавила: — Мало ли. Вдруг Кирилл расколдуется, а ключи растворились в цветочном горшке. А ты — шантажист, Змеев. Нет.
Их с Ильёй отношения никого не касаются. Даже близкой подруги. А то, ишь, облизывается она. Еве самой его мало.
— Ну нет, так нет, — покладисто вдруг согласился Илья, подарил ей в ответ многообещающую улыбку и подхватил у Светланы из рук чемодан. Та колыхнула призывно увесистым бюстом навстречу и наклонилась за кактусом, демонстрируя Илье всю глубину бездонного, как Марианская впадина, декольте.