Сердце мое пропустило удар: в этот миг я отчетливо и уверенно понял, что это моя женщина и что я буду с ней. Это был не восторг, не надежда, а именно твердое знание, бог весть откуда взявшееся — может, сегодня, может, завтра или через год, но мы будем вместе. Я повернулся и шагнул к ней, как вдруг…
— Скажите, герр Грандер, а вам не нужен легкий ручной пулемет?
Блин!
Вот же чурбан бесчувственный, немец-перец-колбаса! Ну куда он полез со своим пулеметом, что сейчас важнее?
Все очарование момента тут же улетучилось, я грустно проводил взглядом Габриэлу, легко упорхнувшую за угол вместе со стайкой учеников.
Дальше все покатилось по наклонной: в офисе меня ждал Абехоро.
За время нашего, с позволения сказать, сотрудничества, я неплохо узнал его (не без помощи Панчо, разумеется). Общительный Хосе-Мария легко договаривался с мелкотравчатыми чиновниками, обаятельно улыбался и непринужденно давал взятки чиновникам покрупнее, ловко надувал щеки в мадридских кабинетах, водил дружбу с потеющим от умственного перенапряжения полицейским и военным. За ним числилось штук двадцать разных фирм и фирмочек, в каждой из которых он числился генеральным директором, президентом или председателем совета директоров.
Женился, естественно, по расчету и сразу прибавил в оборотах, опираясь на возможности тестя. И карабкался наверх с такой силой, которой никогда не бывает у настоящих аристократов. А этот шел буквально по головам, не обращая внимания на выброшенных за борт людей, имея целью только прибыль, прибыль, прибыль…
Без цилиндра и сигары, сухощавый до тщедушности, он совсем не походил на толстых буржуев с карикатур газеты «Правда». А вот военная форма ему бы подошла — сеньор Абехоро идеально вписывался в мои представления о тех людях, которые через несколько лет поддержат Франко.
— Сеньор Грандер, не надо так расстраиваться, аварии на стройке случаются всегда и везде! Мы проведем проверку, при необходимости заменим лес, это не проблема! — он по-хозяйски уселся в гостевое кресло и закинул ногу на ногу.
Испанцы обычно так не сидели, но Абехоро, похоже, старался в общении со мной демонстрировать американский стиль поведения. Хорошо еще на стол ноги не взгромоздил.
— Мы потеряли шесть человек, — напомнил я.
— Это очень печально, — опустил он глаза в пол, а потом благочестиво перекрестился. — Надеюсь, Господь принял их души.
Да, хрен такого моральными резонами пробьешь. Значит, будем бить рублем, то есть песетой. Я достал из несгораемого шкафа папку отчета и положил перед Абехоро. Его брови по мере чтения лезли на лоб все выше и выше.
Ну да, мои люди посчитали все — стоимость замены лесов, задержку графика строительства на несколько дней, расходы на похороны, смету на расширение больницы, страховые выплаты…
— Я готов заменить леса, — вкрадчиво начал Абехоро, — но все остальное…
— Кто покроет мои убытки?
— Мы можем оштрафовать тех, кто собирал леса…
Ах ты ж, сука! Сам накосячил и валит на других! Абехоро, похоже, увидел молнию в моих глазах, скинул ногу на пол и малость отодвинулся.
— Вы видели сумму убытков?
Абехоро кивнул.
— Сколько человек собирало леса? Десять, двадцать? Как вы себе представляете наложение такой суммы штрафа? Нет уж, это был ваш подряд, вам и отвечать!
— Сеньор Грандер, вы молоды и не знаете наших порядков, — попытался сгладить испанец, — у нас так не принято…
— Зато так принято в Америке. Если вы хотите делать все по старинке, воля ваша, но я предпочитаю использовать современные методы.
— Подумайте о выгодах нашего сотрудничества, — увещевал меня Абехоро, — они многократно перевешивают убытки. Только представьте, что произойдет, если правительство региона отзовет налоговые льготы…
Блин, он меня еще и шантажировать решил!
— Зато меня не будут считать убийцей. А налоги… налоги, сеньор Абехоро, это просто деньги.
— И все-таки подумайте еще, — он попрощался и ушел.
А я остался сидеть над второй папкой, куда Панчо собирал компромат на Абехоро и думал, не пустить ли ее в ход сейчас или подождать до того момента, как на мою голову посыпятся разного рода инспекции и проверки. А что они будут, я после этого разговора не сомневался.
Началось же с приглашения епископа Овьедо посетить его резиденцию. Так-то мы несколько раз встречались на разного рода мероприятиях, плюс он вел службу после катастрофы, но тут все слишком официально. Я бы с удовольствием отказался от визита, но католическая церковь слишком сильна в Испании, зачем наживать себе еще одну кучу проблем на ровном месте?
Монсеньор Луис-и-Перез обитал в непосредственной близости от своего рабочего места, готического кафедрального собора Овьедо. Даже на улицу выходить не надо: прямо из епископского дворца и епархиального управления к старой колокольне собора перекинут крытый каменный мостик над переулочком Св. Барбары, очень удобно.
Сам дворец ни декором, ни размером не блистал — два этажа из светлого камня, гладкие стены да балкончики. Только парадный вход малость украшен рустовкой и гербами епископства. Да еще высоченный резной портал старого дерева, даже на вид тяжелого, не дверь, а целые ворота.
Никто их для меня распахивать не собирался — в каждой створке прорезано по створочке поменьше, вот одну на стук в нее и приоткрыли. За дверцей, заполняя проем почти без зазоров, нарисовался монашек ростом под два метра, с широченными плечами борца и постной физиономией.
Смиренное выражение лица сильно контрастировало с излучаемым чувством собственного величия и прочей невербалкой типа «Какого хрена приперлись, занятых людей беспокоите?». Но письмо с приглашением волшебным образом заставило привратника мягко сместиться в сторону и допустить нас в святая святых.
Сам монсеньор важностью не давил, наоборот, изображал доброго дедушку, хотя лет ему было от силы пятьдесят, но выглядел он на все семьдесят — серое лицо с обвислыми щеками, покатые плечи и общее ощущение нездоровья, усиленное потливостью и прислоненной к креслу резной тростью.
Начал он издалека — как давно я был у исповеди, причащался ли и все такое прочее. Формально-то Грандеры католики, разве что можно упереться и сказать, что я-таки православный по маме. Однако, начинать с противостояния неверно, но прогибаться и признавать себя виноватым тоже никак нельзя.
— Ваша Светлость, я служу богу другими путями…
— Да, я вижу ваше попечение о бедных и слабых, сын мой… Об этом-то я и хотел с вами поговорить, — неожиданно легко съехал с моих провинностей епископ, в который уже раз утирая пот батистовым платком.
Он немного помолчал, подвигал губами, а потом выдал такое, что я чуть не свалился с кресла:
— Строго между