Копье Игмор тоже отложил в сторону. Под шкурой у него оказался меч на плечевой перевязи – тот самый, с которого ему пришлось смывать кровь Улеба. Трудно было бы найти двоих таких несхожих меж собой противников, как Игмор и Торлейв: один – хромой выходец из Подземья, а второй – стройный, красивый, светловолосый, будто родич самого солнца. Но кое-что их объединяло: оба держали мечи, дорогие «корляги» с пятнистым булатным клинком и отделкой рукояти из серебра и золота, примету принадлежности к высшим кругам русских дружин. Для равенства условий Орлец дал Игмору свой щит.
Взяв меч в руку, Игмор по старой дружинной привычке протянул его вперед, и Торлейв, по той же привычке, легонько звякнул об него концом своего клинка: готов! Этот звон пробудил в обоих быстрое воспоминание о множестве учебных поединков, а Торлейву напомнил о разнице. Такого поединка в его жизни еще не было.
Торлейв вызвал Игмора, поэтому право первого удара принадлежало Игмору. Тоже зная, что на долгий поединок у него не хватит выносливости, он ударил с такой силой, что Торлейв пошатнулся. Но тут же Торлейв уклонился и попытался зайти сбоку. Он наносил удары с разных сторон, вынуждая Игмора отступать; тот пятился по полшага, перемещаясь по кругу. Один удар, другой, третий… Игмор только защищался, но Торлейв понимал: Кощей выжидает, пока противник оступится.
И Торлейв совершил ошибку: в длинном выпаде пытался зацепить ногу Игмора, но, как говорят, «провалился» – слишком сильно подался телом вперед, выставив голову. Игмор, не растерявшись, отбил удар клинком, а щитом врезал по голове Торлейва, вложив в удар весь свой немалый вес.
Попади он рантом щита в лицо – вбил бы кости черепа внутрь, но удар пришелся на венец шлема и оставил вмятину в железе. Сила удара отбросила Торлейва далеко назад и опрокинула на спину. В глазах потемнело, голову залил гул. Торлейв понимал, что счет идет на мгновения, но не мог опомниться сразу, чтобы встать. Меч остался в его руке, стиснутый мертвой хваткой, но пока был бесполезен.
Игмор тут же шагнул следом и вскинул меч.
Что сейчас будет, Бер понял быстрее самого Игмора – еще в тот миг, когда длинные ноги двоюродного брата взметнулись в воздух. Если человек распростерт по земле, не так легко ударить мечом его в голову или в грудь, но Игмор может рубануть по бедру. Такой удар отсечет Торлейву ногу, и тот умрет через пару мгновений.
Со стороны вала долетел пронзительный женский крик. Не оглядываясь и не успев подумать, Бер вскинул копье, на которое опирался, живо перевернул его древком вперед и метнул в Игмора.
Их разделяло не более десяти шагов. Сильный бросок тяжелого копья пришелся в голову, скрытую под личиной; как недавно его противник, Игмор откинулся назад и тяжело рухнул наземь.
Бер застыл, сам в изумлении от того, что сейчас сделал. Он вмешался в поединок – нарушил первый закон божьего суда. Но тот бросок не взять было назад, да он и не чувствовал такого желания. По правилам это или нет, но всю жизнь не простил бы себе, если бы стоял, глаза тараща, пока это чудище убивало бы его единственного настоящего брата.
Навцы в воротах возмущенно завопили. Вскинув глаза, Бер увидел, как оттуда к нему несется еще один Кощей – поменьше первого, тоже в болтающейся на плечах шкуре и в страшной личине, с секирой и щитом. Не поняв толком, на кого нацелился Кощей-младший, Бер подался ему навстречу и принял первый удар на свой щит.
Поединок превратился в бой две на двое. Первоначальная тишина развеялась бурей криков: теперь кричали отроки Торлейва, вопили навцы в воротах, почти заглушая стук клинков по щитам. Поначалу все внимание приковала схватка двоих новых противников: оба были свежи, полны сил, быстро и яростно наскакивали друг на друга. Даже Доброван опомнился от изумления перед непривычным зрелищем и кричал, подбадривая Бера: «Давай, бей Кощейку!»
Оба первоначальных противника, Торлейв и Игмор, были только оглушены, но не ранены. Чуть погодя оба встали и возобновили поединок. Теперь они двигались медленнее, одолевая гул в голове. Торлейв, получив удар в шлем, а не в лоб, чувствовал себя несколько увереннее. Он не видел броска Бера и не понимал, каким образом остался жив, но стремился воспользоваться этой удачей.
Опытным взглядом наблюдая за двойным поединком, Агнер отмечал: из четверых противников слабейший – это «Кощейка», никому неизвестный соратник Игмора. Довольно рослый, худощавый, он явно умел обращаться с щитом и секирой, но, как свойственно неопытным бойцам, не видел ничего, кроме самого противника, в то время как трое других видели всю площадку. Наступая, Бер теснил его и шаг за шагом развернул спиной к первой паре.
Тогда случилось нечто, для «Кощейки» совершенно неожиданное, но удивиться тот не успел. Торлейв, окончательно опомнившись, быстро подался вбок; Игмор за ним не успел, зато Торлейв, сделав два шага, самым концом меча в длинном выпаде достал шею «Кощейки» и попал в основание черепа.
Меч – не топор, для него не так важна сила удара, как точность. Острый рейнский клинок ужалил, как змея, а Торлейв, не глядя, как жертва будет падать, успел развернуться вокруг себя, чтобы не потерять из виду Игмора.
«Кощейка» рухнул наземь, даже не успев понять, что произошло, не успев ощутить, как схватила его внезапная смерть, подкравшись со спины. А Бер с единственной мыслью: пора заканчивать! – вместе с Торлейвом навалился на Игмора.
Видя, что дело безнадежно, тот хотел отступить в сторону ворот, но оба брата, зажав щитами, дружным натиском повалили его, будто идол поверженного бога. Бер вырвал у Игмора меч из руки, а Торлейв крикнул своим бережатым:
– Ремни давайте!
Не надеясь на благоразумие поверженного Кощея, они позаботились его связать.
* * *
Пока Орлец и Илисар вязали Игмора, Торлейв и Бер сидели на земле по обе стороны от своей добычи. Торлейв стянул шлем и