Наверное, я пытаюсь сказать, что тревожность – это нечто сложное, запутанное и темное. Это не просто приступы паники или боязнь людных мест – очень неприятные вещи, которые легко понять широкой аудитории, – но и неустанные навязчивые идеи, ужасные мысли, изнуряющие навязчивые действия, физическое недомогание и, как следствие, глубокая печаль. Я думаю, что по мере того, как мы делаем успехи в разговорах о психических заболеваниях, важно также убедиться, что мы знаем, насколько мрачным и просто странным это может быть. Прогресс и принятие достигаются не только за счет умения говорить в общих чертах о психическом здоровье или освещать истории выздоровления. Истинное понимание означает также откровенный разговор о безнадежности, страхе и уродстве всего этого. Писательница Ханна Джейн Паркинсон написала о своей жизни с биполярным расстройством настолько честно, что это помогает увидеть реальность ее болезни. Она делает это без каких-либо приглушенных тонов или полуправды: «Был случай, когда меня отправили на принудительное лечение. Я провела 22 часа в „палате психического здоровья“ (читай: маленькой душной комнате с двумя стульями) в ожидании койки в стационарном психиатрическом отделении (одно из них в конце концов нашли за пределами городка). А потом меня резко выписали из больницы, внезапно прекратив терапию, и у меня больше не было постоянной психиатрической помощи на месте» [20].
Тревожность никуда не девается, она контролирует вашу жизнь. Она с вами на вечеринках, на работе, когда вы со своими близкими в отпуске, когда вы в безопасности в своей постели. Она воздействует на вашу повседневную жизнь так, как не влияют обычные заботы. Если вы беспокоитесь о собеседовании при приеме на работу, эта нервозность, как правило, проходит после окончания встречи. У тревожного человека проблемы, скорее всего, будут только нарастать. Собеседование может пройти идеально, но опасения останутся, разрастутся, видоизменятся. Они вцепляются в вас мертвой хваткой. Смешанное тревожно-депрессивное расстройство является самым распространенным психическим расстройством в Великобритании – 7,8 процента людей соответствуют критериям для постановки диагноза [21].
Люди, обеспокоенные какой-то конкретной проблемой, вполне могут испытывать глубокое огорчение, но страдающие тревожностью, скорее всего, будут постоянно отмечать смутное чувство страха и нервозности. Представьте, что они успешно прошли собеседование при приеме на работу: в то время как не испытывающие беспокойства могут жаловаться на обоснованные опасения по поводу того, как пройдет их первый день в новой должности (поладят ли они со своими новыми коллегами; справятся ли с вызовами, которые несет с собой новая работа), люди, охваченные тревогой, будут волноваться по поводу целого ряда факторов, которые другим могут показаться несоразмерными или нерациональными. Как я справлюсь с поездками на работу? Смогу ли жить по правилам игры, установленным в этом месте? А что, если я споткнусь и упаду на глазах у новых коллег? А вдруг меня уволят в первый же рабочий день? Что, если в офисе у меня случится паническая атака? Что, если произойдет пожар и не будет свободных выходов? Что, если моя собака умрет, пока меня не будет дома? (Когда-то я часто испытывала этот страх.)
Когда я пошла в среднюю школу, помню, как испытала вполне обычные переживания по поводу первого дня – новые друзья, сложные уроки, как к этому всему приспособиться. Но уже через несколько дней после начала учебного года я чувствовала себя просто подавленной ими. Я лежала в постели, беспокоясь о поездке в школу, опоздании, о том, что я там никого не знаю, о том, увижу ли снова своих родителей (я говорила вам: тревожность может нарастать). В тот год я плакала каждый божий день, отчаянно не желая идти в то место, из-за которого мне было так страшно и тоскливо. Я не могла избавиться от этого, и со временем лучше не становилось. Вместо этого мои беспокойства мутировали, цеплялись за новые вещи, пускали свои корни в моем сознании. Это был мой первый длительный период тревожности, и он оказался самым мучительным, потому что мне было всего одиннадцать и я не понимала, что со мной происходит. Одна близкая подруга (я познакомилась с ней, когда мне было тринадцать) сообщила мне, что в те годы она часто рассказывала своей маме о Грустяшке. Обо мне. Ну и прозвище…
Существуют также важные физические различия. Если от беспокойства у вас могут появиться рези в желудке или вспотеть ладони, то эти симптомы, скорее всего, исчезнут, когда стрессовая ситуация пройдет. У человека, страдающего тревожностью, физических симптомов множество. Я серьезно. Существуют сотни способов, которыми тревожность может воздействовать на ваше тело, среди которых не только болевые ощущения в груди, головокружение и головная боль, но и еще более странные. У меня, например, дергается один глаз, подкашиваются ноги, звенит в ушах, лицо пышет жаром. Это отличное описание для профиля знакомств – пользуйтесь на здоровье.
В школе я часто испытывала невероятную тошноту. У меня начинались головные боли, кружилась голова, и мне становилось все труднее и труднее дышать. Я постоянно думала, что у меня проблема, с которой мог бы разобраться терапевт, и умоляла родителей разрешить мне не идти в школу. Ввиду огромного количества физических симптомов, которые может вызвать тревожность, неудивительно, что люди часто беспокоятся о том, что они серьезно больны. Я уже говорила ранее, что тревожность – скользкая штука. Даже хитрая. Она может отлично имитировать другие болезни. Опасение за здоровье может стать всепоглощающим: когда люди впервые испытывают приступы паники, наиболее распространенным предположением является то, что у них сердечный приступ или инсульт. Позже может возникнуть беспокойство по поводу опухолей головного мозга, рассеянного склероза, болезни Паркинсона. Список можно продолжать. И тревога о здоровье – это не просто безобидное беспокойство. Исследование, проведенное в Норвегии, показало, что у людей с такими страхами вероятность развития сердечных заболеваний в течение десяти лет на 73 процента выше, чем у тех, которые не испытывали тревожности [22]. Повезло нам, правда?
Тревожность и беспокойство – это разные вещи. Важно подчеркнуть это, потому что, если мы хотим лучше осознать психическое здоровье, одновременно снижая стигматизацию, то также должны осознавать, насколько тревожность серьезное расстройство. Точно так же, как депрессия – это не просто «чувство грусти», а послеродовая депрессия – это не просто эмоциональные качели после рождения