– Ты прав, – неожиданно перебила его Диана, глядя в молочное небо с редкими облаками. – Я скучаю по Лесу. И по Норме, и по Фундуку, и по Петру Архипычу. По комнатке на втором этаже сыскного управления и еще много чему. Так разве плохо, что мы вернемся?
– Мы не вернемся в сыск, – возразил он.
– Но все равно будем рядом. И потом…
– Эй, пентюхи столичные! Все-то вы прохлаждаетесь!
Дуся приблизилась к обсиженному геммами колодцу, одной рукой таща за собой тележку, груженную пустыми бочками – те весело покачивались и звенели, стукаясь металлическими ободами. В последние дни она отчего-то развела особо бурную деятельность, то и дело мотаясь в Букаву, пополняя запасы. Кроме того, в замке стали появляться люди – кто на кухне, кто в комнатах. Дуся деловито водила их по своей территории и что-то втолковывала. Геммы в дела графского владения деликатно не лезли.
– Мы не прохлаждаемся, а несем дозор, – буркнул Илай, отряхивая полы новенького мундира. Разумеется, алая ткань успела испачкаться, но просить Дусю постирать он отчего-то стеснялся, а устранить пятна сам не умел. На синем сукне сыскаря грязь была как-то менее заметна. – Нас за тем сюда и прислали.
– О, а я-то мнила, вы тут за-ради красоты, – съязвила голем. Иногда казалось, что она совсем живая, если бы не скупые жесты и редкое моргание. К тому же она никогда не сидела, только стояла и ходила. Это нервировало. – Айда со мной до Букавы! Хозяин велел пива привезти, у него черное как раз кончилось.
Геммы переглянулись. Все аргументы были «за».
Извилистая дорога привела их на окраину городка. Дуся волокла телегу, обходясь своими големскими силами, без лошади или хотя бы ослика. Теперь, при свете дня, Букава открылась во всей красе. Точно умытая, она напоминала картинку, какие иногда печатали в альманахах и часословах, но только там они были черно-белыми гравюрными оттисками, а здесь – в цвете, с запахами и звуками. Илай полной грудью вдохнул аромат крепкого костного бульона и горячей выпечки, и желудок напомнил о себе грозным урчанием.
– Нам сюда, – позвала Дуся, поворачивая телегу.
Нигде не было навоза, который постоянно скапливался на улицах столицы, но не от нехватки лошадей, а оттого, что его исправно убирали в стоящие по обочинам бочки специальные люди. Не бегали без призора ни собаки, ни дети, ни крысы. Ни один бродяга не просил монетку на пропитание. Никакого сравнения с горланящей, вонючей и суетливой Вотрой. Как бы то ни было, Илаю здесь понравилось.
Букавцы приветствовали Дусю и ее провожатых почтительными кивками, а то и поклонами; кто попроще, те и вовсе шапки снимали. Примечательно было, что по одной стороне улицы все двигались в одном направлении, а по другой – в обратном.
– Гениально! – оценил Илай.
– Подозрительно, – не согласилась Диана. – Да и весь город как примороженный.
– Это тебе после стольного града мерещится, – беззаботно отозвалась Дуся. – Букава славится порядком и благолепием. Другой такой нет.
– Вот об этом я и говорю.
– Перестань. – Илай закинул сестре руку на шею. – В чужом тереме хозяев не хают.
Младшая хотела было съехидничать в ответ, но тут Дуся остановила телегу, и геммы едва не врезались в нее сзади.
– Прибыли. Заходить будете або тут браниться останетесь?
Над резной дверью на цепях покачивалась расписная вывеска «Жук-Олень Идет в Бой»; под надписью, растопырив лапы и рога, отплясывал упомянутый жук.
– И название странное, – буркнула Диана. – Все не по-людски.
– А как по-людски, позволь узнать? – поддел ее Илай. – Только в духе «Сук и барсук» или «Бобровая застава»? Везде по-разному.
Дуся тем временем, уже не обращая на геммов внимания, принялась по одной заносить пустые дубовые бочки в заведение. Пофыркав друг на друга для порядка, Илай с Дианой решили все же помочь горничной, тоже взяли по одной и потащили тяжеленные бандуры.
Внутри «Жук-Олень» оказался таким же чистым и светлым, как весь остальной город – под расписным потолком на цепях висели колеса, уставленные ярко горящими свечами, на каждом круглом столе мерцало по масляной лампадке, отчего казалось, будто в воздухе растворен мед. Пахло здесь тоже медом и древесной смолой, а не горелыми шкварками, капустой и по́том.
– Почти как в «Поющем осле», – снизошла до похвалы Диана.
– Да даже лучше! – выдохнул Илай, ставя бочку перед собой.
Дуся помахала им от длинной стойки, за которой стоял дородный трактирщик с окладистой бородой и блестящими щеками-яблочками. Когда геммы приблизились, она указала на них:
– Вот они. Из самого стольного града, да. Друзья графа.
Илай даже приосанился от таких пышных рекомендаций.
– Для друзей Феофана Платоновича все самое лучшее, – угодливо разулыбался трактирщик, протирая и без того начищенную оловянную кружку белоснежной тряпкой. – Не желаете ли…
– Нет, ты обожди, – прервала его горничная, по-хозяйски стукнув каменной ладонью о крышку бочки. Та издала гул, точно медный колокол. – Сначала мне товар отпусти, а потом с гостюшками любезничай.
Трактирщик засуетился.
Пока они с Дусей спускались в подпол и пустые бочки сменялись полными – их голем тоже поднимала без каких-либо видимых усилий, – Илай с Дианой, чувствуя себя помехой, притулились за столиком в углу. Сестра сняла плащ и сидела, обмахиваясь треуголкой – топили здесь будь здоров.
Выполнив свою часть работы, трактирщик отер руки, сунул Дусе какую-то толстую тетрадь на подпись и наконец подступился к геммам.
– Чего желаете отведать?
Отведать хотелось всего да побольше, только вот незадача – в их карманах не водилось ни единой монетки. О чем Илай покаянно и сообщил.
– Не страшно, – махнул бородач пухлой ладонью. – Господам гвардейцам, к тому же гостям графа, здесь всегда рады.
– Это он про то, что все за счет Феофана Платоновича, – громко пояснила Дуся от дверей. – Можете посидеть, токмо все припасы не пожрите.
Диана поерзала на стуле, вопросительно глядя на брата.
– Мы же немножко посидим? Нам Катерину оберегать надо.
– Исключительно самую капельку, – согласился Янтарь. – Для бодрости духа.
А у трактирщика, как оказалось, имелась с того своя корысть – он планировал запустить в продажу несколько новых разновидностей медов и пива, а потому сварил всего понемногу. Ему было на руку, чтоб столичные господа лично сняли пробу и по столичным же меркам определили лучшие образцы. Поначалу они даже старались – Диана приводила трактирщика в восторг, с ходу определяя и сорт меда, и каждую травяную добавку, а Илай изо всех сил корчил из себя завсегдатая рестораций, причмокивая и важно кивая. Но прошло немного времени – а может, и много, кто его разберет? – и все стало просто вкусно. Откланявшись, трактирщик оставил гостей наедине