Илай вертелся на перине, потел, вздыхал и снова вертелся. Вконец измучившись, он принял волевое решение дойти до кухни и пожевать там какую-нибудь краюху – на сытый желудок лучше спится. Не то чтобы он голодал, но…
В жилых комнатах усилиями вездесущей Дуси не угасали камины и было довольно тепло, но вот коридоры упорно холодили ступни даже сквозь кожаные подошвы домашних туфель. Угольных жаровен в этом замке не признавали – чад мог попортить бесценные экспонаты.
Сбежав по винтовой лестнице и глотнув свежего ветра через приоткрытое слюдяное окно, Илай почти приободрился, как вдруг ему в лицо бросилось нечто черное. В первую секунду Илай едва не навалил в штаны, но стоило ему отстраниться, как он разглядел в ночи Гогена – ученого грача Феофана Платоновича. Птица умела носить письма, куда прикажут, и говорить. Правда, знала она всего одну фразу, которую и прокаркала в лицо Илаю:
– Гогенчик хор-роший!
Значить это могло что угодно. Грач проворно приземлился Илаю на растрепанную макушку, свесил голову и клюнул в мочку уха.
– Ай! Сдурел, курятина?!
– Гогенчик хороший! Хор-роший! – и снова клюнул.
– Чего тебе надо?
Грач вспорхнул и, не переставая голосить, понесся по длинному коридору в сторону зала, который Дубравин-старший называл «приемным». Илай решил за ним последовать.
– Чтоб тебя, похлебка летучая, – ворчал Янтарь, шлепая туфлями по каменным плитам. – Пожар там, что ли? Чучело пернатое, ворона недоде…
Он замер. Гоген выписывал круги под сводчатым потолком, а вдоль дальней стены, увешанной гербами и щитами, свесив голову так, что светлые волосы занавесили лицо, медленно двигалась белая фигура. Катерина.
Она что-то шептала.
Илай осторожно приблизился и услышал ее тихий голос:
– Свет мой… Свет… мой…
Кашлянув, чтобы не напугать, он позвал:
– Катерина Андреевна? Рина?
Но она не отреагировала, продолжая, точно зачарованный паук, водить тонкими руками в воздухе.
– Свет мой…
Тогда Илай со всей возможной мягкостью положил ей ладонь на острое плечо.
Она резко обернулась. Белые радужки Рины горели неземным, звездным сиянием, едва не ослепляя его.
– Я чую мой свет! – вскрикнула она, и глаза ее закатились.
Илай успел подхватить обмякшее тело у самого пола и только тогда заметил, что девушка была босая.
– Х-химера… – хотел было выругаться он, как вдруг под сводами зала раздалось гневное:
– Ты что творишь, охальник?!
В распахнутых дверях стояла, уперев руки в бока, Дуся. Можно было не сомневаться – в темноте она видела не хуже геммов.
– А ну, положь барышню, аспид сластолюбивый! – проскрежетала голем, надвигаясь угрожающе быстро.
– Да я… да она… – заметался Илай, пытаясь уйти с траектории каменной горничной. Катерина не шевелилась, точно неживая, только длинные волосы ее мели по полу. – Я помочь хотел!
Дуся на ходу закатывала и без того укороченные рукава платья, а он не знал, что ему сделать – положить беспомощную Рину на ледяные камни или держаться до последнего, малодушно прикрываясь ей от стражницы.
Тут между ним и големом возникла Диана. Она, в отличие от брата, была полностью одета, и теперь двусмысленность ситуации только сильнее бросалась в глаза.
– Стой! – выставила сестра ладонь. – Он дурак, но дай ему объясниться.
– Я не дурак!
– Считаю до десяти. – Дуся уперла кулаки в бока. – Раз, два…
– Да я на кухню шел, а тут Гоген, – зачастил Илай. – Он привел меня сюда, а здесь Катерина Андреевна… без чувств.
– И ты разом лапищи потянул?
– Нет же!
Диана снова заступила разгневанной служанке дорогу.
– Тихо, тихо. Лучше я сама.
– Вломишь ему? – съязвила Дуся.
– Илай, – обернулась сестра. – Что говорила или делала Рина, прежде чем упасть?
Он перехватил Катерину поудобнее, помогая себе коленом.
– Ну, она сначала ходила сомнамбулой, твердила про свет. Потом у нее глаза загорелись.
– Так и думала, – качнула головой Диана и опустила плечи. Только теперь стало понятно, как напряжена она была до этого. – В замке хранится ее сингон. И Рина его чувствует.
Они с Илаем встретились взглядами. Слова были больше не нужны. Зато ситуация сильно осложнилась.
– Эй! – окликнула их Дуся. – А мне растолковать?
* * *
То, что Советник не узнал заранее о воздействии сингонов на их обладателей, Илай искренне считал своей ошибкой. Катерине пришлось переместиться в ранее пустовавший дом кузнеца, что лепился к крепостной стене изнутри, а на ночь запирать дверь, чтобы не колобродить по замку.
Когда вопрос изоляции был решен, стали держать совет. Феофан Платонович признался: он догадывался, что сын спрятал нечто в недрах родового гнезда, но никому не сказал, где именно, чтобы уберечь отца от интереса со стороны инквизиторов. Дуся, в свою очередь, спокойно пояснила, что точного места хранения не знает никто, кроме нее, потому что покопаться в ее памяти смог бы только ваятель, который высек ее из камня и наделил разумом, а его кости истлели более двух столетий назад. Ничто не могло заставить ее признаться, и никто из присутствующих не стал спрашивать.
После долгих прений решились писать к Советнику – Катерине нельзя было оставаться в Букаве. Гоген, снаряженный свернутым в трубочку письмом, отправился в дальний путь, и теперь им оставалось только ждать.
Чтобы Катерина не заскучала в очередной темнице, Илай и Диана проводили время с ней. Рина улыбалась через силу и очень старалась поддерживать беседу, но во время очередного чаепития застыла, провалившись в свои видения, выронила заварник и ошпарила колени. Очнувшись, она спокойно попросила не мучить себя и дождаться отъезда. После чего выпроводила обоих геммов из домика кузнеца и заперлась изнутри.
– Мы сами привезли ее в ловушку, – Илай обреченно опустился на край каменного колодца и зарылся пальцами в волосы, – и теперь она страдает. Как я мог…
Диана сложила руки на груди, глядя на него сверху вниз.
– Глупости говоришь. Произошло недопонимание, но только между нами и Советником, это так. Но посмотри на это с другой стороны: Катерина что-то знала заранее, она осознанно пошла на это.
– С какой целью? – Илай поднял на нее взгляд, собрав кожу на лбу гармошкой. – Если ты такая умная, объясни мне, ради чего все это?
Диана фыркнула:
– Да бес его знает. Она же Провидица, причем настолько сильная, что Инквизиция спит и видит, как заполучит ее. Просто поверь в ее дар, и пусть решает сама, что правильно в ее судьбе, а что нет.
– Но…
– Тебе просто понравилось спасать Рину, да? – Зеленые глаза сестры сверкнули лукавством. – Вообразил себя рыцарем в доспехах? Только статью не вышел.
Илай обиделся.
– Что это ты меня задирать повадилась? Просто рядом нет Леса, который тебе