Михаэль чуть подался вперед, но шага не сделал. Нервно вскинув подбородок, Топаз выдохнул:
– Но позвольте, какая может быть дуэль?.. Что за нелепое обвинение? Вы вызываете меня на бой?.. Поединок с вами – не дуэль, а приговор!
– Прекрати этот лепет, – процедил глава Ордена, – пока не растерял остатки чести.
– Но позвольте…
– Не позволю. Сражайся, рыцарь. – И он отбросил свой плащ в сторону.
Илай не знал, куда деваться. Он смотрел то на одного, то на другого, пока вдруг не поймал взгляд Михаэля. В этот миг в кураторе что-то переменилось. Черты его будто заострились, тени стали глубже, губы скривились в ироничной усмешке.
– Что ж… я принимаю ваш вызов, – холодно произнес Михаэль. – Докажу свою невиновность клинком.
Тут подала голос Настасья:
– Следуя дуэльному кодексу, предлагаю сторонам прийти к примирению. Одумайтесь, полковник.
– Секундант, время начала дуэли. – Маковецкий достал свой хронограф и швырнул его на расстояние в десяток широких шагов.
Илай поймал его в пяди от булыжников и уставился на золотой кругляш с множеством циферблатов. Затем поднял непонимающий взгляд.
– Секундант, время! – повторил полковник, и его глаза полыхнули багровым.
– Без четверти одиннадцать, – сбивчиво произнес Илай.
– Защищайтесь, рыцарь.
Михаэль вынул из-за пояса шпагу и принял стойку.
– К вашим услу…
Под крылами Безымянного серафима повисла оглушающая тишина. Затем звякнул о мостовую клинок Сияющего Топаза. Он попросту выскользнул из его пальцев. Через миг эти же пальцы схватились за мундир Маковецкого. Тот стоял к Михаэлю так близко, на расстоянии, на котором долетает до ушей самый тихий шепот.
Ноги рыжеволосого рыцаря медленно подгибались, в то время как он из последних сил цеплялся за мундир главы Ордена.
Настасья Фетисовна прикрыла лицо ладонью, опустив голову.
Из спины Михаэля торчал окровавленный конец шпаги Дениса Маковецкого.
Наконец пальцы Сияющего Топаза разжались, как и смертельные объятия. Рубин оттолкнул его, одновременно выдергивая шпагу.
Михаэль осел на землю и завалился на бок.
Илай устремился к нему и быстро перевернул на спину. Белоснежная блуза, украшенная кружевным жабо, быстро пропитывалась кровью. А вот желтые глаза уже меркли в свете факелов.
– Нет, серафимы, нет… – бессмысленно бормотал Илай, хлопая старшего товарища по щекам. Он потряс его за плечи. – Очнись, Михаэль, не надо так! Не смей…
Кто-то кричал, кто-то ровно отвечал. Не сразу Илай понял, что к нему обращаются.
– Время окончания дуэли, корнет!
Дрожащей окровавленной рукой он поднес хронограф к глазам. Стекло его теперь пересекала глубокая ветвистая трещина, но все же Илай выдавил:
– Без четверти одиннадцать.
Михаэль… был мертв. Денис Маковецкий, глава Ордена, на которого он так надеялся, убил его. И на это ушло меньше минуты. На деле лишь несколько секунд.
«Неужели так просто? – крутилось в голове Илая. – И почему так быстро…»
Площадь, циферблат, лик серафима и лицо Михаэля крутились перед глазами в безумном хороводе, а вокруг звучали голоса, только смысл слов терялся.
– Понимаю, чего вы добивались, но даже как кровная капурна не могу подтвердить, что это была чистая смерть в бою. Засим я удаляюсь, сударь.
– Нам это… надобно забрать тело, так? Ваше Высокоблагородие, вы только скажите, мы ведь…
– Оставьте нас пока.
Послышались удаляющиеся шаги, и вновь стало тихо, только на этот раз Илай слышал тяжелое старческое дыхание да стрекот секундной стрелки.
– Возвращайтесь на свою службу в сыск. И больше не сомневайтесь, что вам с Малахитом там самое место. Отбыть в управление до рассвета.
«Так просто… Так быстро…»
Илай переложил голову Михаэля себе на колени и прикрыл тому совершенно потерявшие цвет глаза.
Внутри все онемело, обратилось камнем. Это была дуэль. Никто не застрахован от вызова и гибели на ней. Но почему же во рту стоит миндальный привкус коварства? Илай медленно кивнул, не смея ослушаться.
– А господин Советник уже…
Но Маковецкий оборвал его:
– Пока твоя вина только в том, что ты позволил вовлечь себя в интриги. Не смей обращаться ни к кому из власть имущих, иначе подтвердишь обратное. На этом все, рядовой. Мундиры и оружие оставьте у кастеляна.
Он удалился. А Илай продолжил сидеть, пока гвардейцы не расцепили ему руки и не увели прочь от похолодевшего тела с запавшими глазницами.
* * *
Когда Лес случайно прибил Вернера во время тренировочного поединка, наставники в монастыре велели геммам не скорбеть. Мол, если кто-то добровольно принял вызов и имел возможность защититься, такая смерть считается «чистой», и лить слезы – значит обречь выжившего на беды, а отошедшую душу – на бесконечные скитания по земле. Диана считала все это вздором. Смерть не может быть чистой или грязной, только насильственной или нет – это она усвоила, охотясь в лесу и на штудиях по криминалистике. Потому не сказала ни слова брату, который и сам выглядел мертвецом, даром что дышал и моргал.
Ее саму горе не поразило. Вернее, оно нанесло удар, засадив кривой нож под ребра, но прогорело за секунды, обратившись гневом. Эти ублюдки, что зовут себя рыцарями, сначала наплевали на Калеба, а потом убили Михаэля. И они-то говорят о чести?
Илай говорил, что Денис Маковецкий был один, но Диане в это слабо верилось. Здесь пахло гнусным заговором. Будь у них побольше времени, она бы вывела всю эту кодлу на чистую воду! Но все, что им оставалось, это собрать свои пожитки – лютню да старинный арбалет, снять алые мундиры и тихо, как воры, покинуть дворец.
Ночной дежурный не пустил их в сыскное. Сказал, нужно высокое распоряжение господина полицмейстера, никак иначе. Зарешеченные окна на жилом этаже темнели, и, сколько Диана ни кидала в них мелкие камушки, ответа не последовало. Денег у обоих не оказалось ни медяшки – дворцовые скупердяи зажилили им жалованье – а потому о том, чтобы погреться в каком-нибудь кабаке, речи не шло. Вот они и прождали до утра на стертом пороге, укутавшись в плащи, как два облезлых воробья.
Так их и нашел Петр Архипыч.
– Эвона! – крякнул он, всплеснув руками. – Блудные отроки вернулись! Никак выгнали?
– Выгнали, – мрачно подтвердила Диана. Илай продолжал молчать, глядя в одну точку. – Но мы бы сами вернулись, если б могли.
Полицмейстер огладил усы и пробурчал что-то вроде «пу-пу-пу».
– Заходите, – наконец решил он, – а не то зады отморозите. Гвардейцы… Ко мне в кабинет после полудня, не до вас пока.
Второй этаж встретил их пустотой и каким-то незнакомым запахом. Сначала Диана решила, что тот исходит от новой корзинки со всякой снедью, но когда Илай ввалился в комнату юношей, выяснилось, что теперь там стоят три кровати