Михаэль надолго умолк и даже прикрыл глаза, но Илай успел уловить в интонациях его неслышного голоса глубокую, застарелую горечь.
«Рустикс так и не вернулся в монастырь Крылатого Благословения. Много позже, когда я все-таки решился выбраться в Архив, застал его в робе подсобного рабочего, улыбчивого, с бессмысленным взглядом и совершенно беспамятного. Того доброго, пытливого и благородного душой Рустикса, которого я знал и любил, не стало. До сих пор теряюсь в догадках, что это было – воздействие ли глаз турмалинов или нечто другое…»
Илаю стало совсем гадостно. Он-то считал Рустикса лысеющим полудурком, что не сумел справиться с даром серафимов. А когда-то он был… славным парнем. Да, именно так Михаэль его и назвал, когда они пробирались в Архив за сингонами. Как, кажется, давно это было!
«Чего молчишь? – спросил Михаэль. – Противно, да? Вот и мне тоже».
«Нет, – поспешно помотал он головой, – не в этом дело. Я лишь задумался, что же толкнуло вас полезть в эту ловушку снова».
«Любопытство. Тщеславие. Гордыня, наконец. Как так, я, наследный князь, стал рабом Церкви! Мне захотелось проникнуть в ее секреты, узнать самые постыдные тайны, чтобы после сломать игру в свою пользу. Но тогда я размышлял иначе, не додумался еще до главного. В ту пору мною руководило стремление сложить голову на пути к чему-то запретному. Именно поэтому я остался один».
Илай выжидательно посмотрел на Сияющего Топаза. Сегодня он был совсем иным, не таким, как обычно во дворце. Скорее он походил на того Михаэля, каким он выглядел в охотничьем домике Клюковых.
«Следующей от меня отвернулась Рахель. Что ж, в этом виноват я сам. Ее оскорбило мое желание сделать из нее… орудие для достижения целей. Своенравная девчонка, этим она меня и покорила. – Михаэль улыбнулся, вспоминая что-то приятное. – Но я был полным дураком, и она услышала от меня совсем не те слова, что хотела. Они все разрушили. А позже она сама отказалась вступать в Орден, представь себе, устроила сцену прямо на посвящении в рыцари, и сделалась орудием в руках епископа. Судьба так причудлива…»
«Постойте, вы были?..»
«Вместе? В каком-то смысле, очень давно. Не всем так везет, как тебе, парень. Кому достается голубка, а кому – дикая кошка. – Он помолчал. – У нас бы ничего не вышло, даже если бы мы попытались. Полагаю, она до сих пор меня ненавидит».
«Это как раз очевидно», – подумал, но не адресовал ему Илай.
Они успели дойти до самого подножия статуи, что возвышалась над ними в десять человеческих ростов.
«Сегодня рано утром епископ Инквизиции и глиптик Софокл имели приватную аудиенцию с Ее Величеством, – резко сменил тему Михаэль. – Они предъявили определенные требования, потому мне придется на какое-то время оставить столицу».
Илай застыл как вкопанный. Епископ и глиптик! Это очень, очень плохо, выше их в Церкви Святых Серафимов только Диамант.
«Что это за требования?»
«А ты не догадываешься?» – Михаэль лихо подмигнул ему.
Конечно. Выдать мятежного рыцаря.
«За себя не бойся, ты действовал по приказу куратора. Ну, может, пальцем погрозят на будущее и розог всыплют, – рассуждал Сияющий Топаз, вновь натянув маску придворного повесы. – Или подержат на воде и хлебе с недельку. Да и у меня уже готов кой-какой план».
«Какой же?» – еле выдавил Илай. Мысли разбегались.
«Вернусь в Волчью слободу. Уж полковник Нагаров меня примет как родного. Перетопчусь в пограничье, пока здесь все не утихнет, а там посмотрим. Я сегодня передал письмецо с надежным человечком, по морю оно прибудет раньше меня».
Янтарь заглянул в желтые, с оранжевым отливом глаза Михаэля. Глаза сокола. Несмотря на легкомысленный тон и словечки, в них не было ни капли веселья.
«Так вы хотели со мной попрощаться… А как же свадьба? С Аксанной Клюковой», – припомнил Илай.
«Казимир Валерьянович, ее дядюшка, не торопится объявлять о помолвке, хотя ранее дал свое благословение. – На лицо Михаэля легла мрачная тень, но он тут же растянул губы в улыбке. – Но моя прекрасная невеста вполне способна дождаться меня из изгнания. Мало ли что еще стрясется здесь, в Вотре».
Илай хотел задать еще один уточняющий вопрос, но Михаэль продолжил:
«Я ведь повиниться перед тобой хотел, а моя история – это так, для живого примера. Видишь ли, я и правда растерял почти всех своих братьев и сестер. Кого еще в монастыре, с кем дорожки позже разошлись. Только вот чем дальше, тем пристрастней становишься, тем более уродливыми и глупыми, жестокими и корыстными видятся люди вокруг. Перестаешь прощать им малое, а в итоге соглашаешься на меньшее. Вот и не становится никакой дружбы. Не следовало вас разделять раньше времени, теперь же дороги назад не будет. Так что прости меня, Илай, что вмешался в твою судьбу и искорежил ее по своей прихоти».
Лицо Илая свел какой-то спазм, челюсти сжались, а в горле образовался ком. Он знал это и так, но распробовал разочарование до последней черствой крошки. Окупило ли его потерю тайное знание о природе благословенных глаз? Этого он до сих пор не понял.
«Не стоит извинений».
Бывший куратор склонил голову набок, словно любопытная птица:
«Ой ли?»
– Михаэль Топаз, рыцарь императорского Ордена Сияющих! – разнеслось по площади.
Оба гемма обернулись на голос. Со стороны дворца особой походкой военного, привыкшего отдавать приказы, на них надвигался Денис Маковецкий в черном плаще с золотым кантом. Он был бледнее обычного, а гранатового оттенка глаза полыхали нутряным огнем. Чуть позади него семенила, придерживая подол пышного траурного платья, Настасья Фетисовна, и, судя по выражению ее лица, она не вполне понимала, что здесь делает.
Тем временем Маковецкий отработанным, молниеносным жестом достал шпагу, отвел ее в сторону, а затем направил острием на Михаэля.
– На зимнем балу ты оскорбил честь и достоинство нашей сестры по благословению, Рахель Рубин. За это ты ответишь кровью, рыцарь.
Илай нахмурился, старательно удерживая нижнюю челюсть на месте. «Во дворец являются всевозможные глиптики с епископами, главы Инквизиции ходят сюда как на основную службу, а Денис обвиняет Михаэля в ветрености?..»
– Ваше Высокоблагородие, при всем уважении, мне нужны объяснения! – не выдержала Настасья. – У меня чувство, будто я попала на представление бродячих артистов, которое не желала видеть!
– Сударыня, вы на редкость проницательны, – подбоченился Михаэль. – Господин Маковецкий, вам не кажется, что это слишком…
– Я вызываю тебя на дуэль, – сухо обронил глава Ордена. – Моим секундантом я назначаю кровную капурну из рода Аукс-Еловских. Твоим будет корнет.
Настасья скрестила руки на груди.
– Так для этого вы меня позвали? Хотите честного боя?
Маковецкий не стал ей отвечать. Их действия уже привлекли внимание дворцовой стражи,