Один молодой человек из нашего колледжа спросил меня, каков, по моему мнению, счастливейший час в истории отдельно взятого человека. Я долго изучал этот вопрос и в конце концов вынес убеждение, что самый счастливый час в жизни любого человека – это когда юноша впервые приводит невесту в дом, на который собственноручно заработал и который сам построил, а затем поворачивается к невесте и с красноречием, превосходящим все земные языки, говорит: «Любимая, я своими силами воздвиг этот дом; я на него сам заработал. Он целиком мой, и я готов разделить его с тобой». Вот величайший миг торжества для всякого человеческого сердца. Но сыну богатого человека это не дано. Быть может, он проживает в более красивом особняке, но у него постоянно свербит воспоминание: «Мать подарила мне это и то, мать оделила меня этим и тем», а его жена начинает думать, что ей стоило бы выйти замуж за мать мужа.
О, как мне жаль сына богатого человека! Я нисколько не преувеличиваю. Но жалость остается во мне лишь до тех пор, пока он в своей жизни не опускает бессильно руки и сдается окончательно. Разве никто из вас не видел этих прожигателей наследства в Атлантик-Сити?[26] Однажды мне довелось столкнуться с таким сынком, и он крепко запечатлелся в моей памяти. Я читал лекцию у Ниагарского водопада, а после лекции пошел в отель, и там мне встретился сын миллионера из Нью-Йорка. Он являл собой истинный образец мужественности и красоты, под мышкой держал трость с золотым набалдашником – ее рукоять была тяжелее его собственного мозга. Не уверен, что смогу внятно описать этого молодого человека, сколько бы ни пытался. Но все же скажу, что он носил темные очки, сквозь которые ничего не видел, лакированные туфли, в которых не мог ходить, и брюки, в которых не мог сидеть, – вылитый кузнечик!
Что ж, этот человек-сверчок приблизился к стойке как раз тогда, когда я вошел в фойе. Он поправил свои непрозрачные очки и прошепелявил портье – знаете, нынче модно изображать английский акцент: «Э-э, будьте любезны, дружище, пособите-ка с этими вот бумажками и конвертами!» Портье смерил его взглядом, выдвинул ящик стола, достал несколько конвертов и листов бумаги, бросил их на стойку и вернулся к своим занятиям.
Видели бы вы, как повел себя этот образец человеческой породы, привыкший, чтобы его желания всегда предугадывали и предвосхищали слуги. Он опять поправил очки и прошипел: «Эй, а ну-ка повернитесь! Кому говорю? Прикажите посыльному взять эти бумаги и конверты и отнести вон за тот стол». О бедная, несчастная, презренная американская обезьяна! Он сам не мог пронести бумаги и конверты какие-то двадцать футов! Полагаю, у него руки не поднимались. Вот такие пародии на человеческую природу мне ничуть не жаль. Если у вас нет стартового капитала, я этому рад. Вам не нужен капитал; вам нужен здравый смысл, а не медные центы.
Александр Т. Стюарт[27], великий торговец из Нью-Йорка и богатейший человек Америки своего времени, рос в бедности; у него нашлось всего полтора доллара, с которыми он и занялся торговым бизнесом. Из этой суммы он потерял восемьдесят семь с половиной центов, потому что купил на продажу несколько иголок, ниток и пуговиц, которые оказались никому не нужны.
Вы бедны? Причина в том, что вы не востребованы и предоставлены сами себе. Это великий урок. Применяйте его как хотите, он приложим к жизни каждого человека, молодого или старого. Стюарт не знал, что нужно людям, и поэтому купил что попало, так что товар остался у него на руках безвозвратным убытком. Но он быстро усвоил величайший урок своей торговой жизни и решил: «Я никогда не куплю ничего нового, пока не узнаю, чего хотят люди; только тогда я совершу следующую покупку». Он стал бродить по округе и выяснять желания людей, а когда выяснил, то вложил в дело оставшиеся шестьдесят два с половиной цента и принялся удовлетворять «выявленный спрос». Меня не заботит, какая у вас профессия или какое занятие в жизни; мне все равно, юрист вы, врач, экономка, учитель или кто-либо еще. Принцип для всех один: сначала надо узнать, в чем нуждается мир, а затем вкладываться в удовлетворение этой потребности. Тогда успех почти неизбежен.
А. Т. Стюарт продолжал трудиться до тех пор, пока его состояние не достигло сорока миллионов долларов. «Что ж, – скажут мне, – это вполне достижимо в Нью-Йорке, но попросту невозможно здесь, в Филадельфии». Статистика, очень тщательно собранная в Нью-Йорке в 1889 году, показала, что в городе насчитывается сто семь миллионеров с состоянием более десяти миллионов долларов у каждого. Это замечательные цифры; потому люди и думают, что нужно ехать туда, чтобы разбогатеть. Но из ста семи миллионеров лишь семеро заработали свои деньги в Нью-Йорке, а остальные перебрались в Нью-Йорк уже после того, как разбогатели. Шестьдесят семь из оставшихся ста сколотили состояния в городах с населением менее шести тысяч человек, а самый богатый человек в стране в ту пору жил в городе с населением в три с половиной тысячи человек и никогда его не покидал. Важно не столько то, где вы находитесь, сколько то, кем вы являетесь. Но при этом следует помнить, что чем меньше город, тем больше возможности заработать миллионы.
Лучшим примером тут будет, конечно же, Джон Джейкоб Астор, нищий в детстве, но затем заработавший все деньги семьи Астор. Он добился большего, чем сумели все его преемники, вместе взятые, и все же однажды взял ипотечный кредит на магазин модных изделий в Нью-Йорке; поскольку другие участники проекта не смогли заработать достаточно денег, чтобы платить проценты и арендную плату, то он выкупил ипотеку и стал владельцем магазина на паях с человеком, который потерпел неудачу. Он сохранил прежний объем акций, не дал партнерам ни доллара наличных – и удивил всех, сказав, что пойдет посидеть на скамейке в парке.
Там, на этой скамейке, он занялся важнейшей и, на мой взгляд, самой приятной задачей по развитию бизнеса – сидел и наблюдал за проходящими мимо дамами. Покажите мне того, кто не смог бы разбогатеть после такого? Когда Джон Джейкоб Астор увидел некую даму, что шла высоко вскинув голову, словно ей было наплевать,