– Ты отсюда живым не уйдёшь, ты же понимаешь?
Карим хищно усмехается.
– А мне и не надо живым, – выплёвывает этот урод, сжимая Катину руку сильнее.
– Мне важно, чтобы ты прочувствовал всё, а потом… Можно и мне к своим.
Катя вскидывает голову, глаза её цепляют меня.
– Женя… – шепчет она.
Меня пробивает током.
Я бросаюсь вперёд, и в этот момент всё взрывается.
Гром. Вспышка. Крики.
Светлов бросается в сторону Карима, сбивая его с ног.
Катя падает назад, вскрикивая, но я успеваю подхватить её.
– Всё, всё, птичка, я здесь… – шепчу ей в волосы, прижимая к груди.
Но Каримов не сдаётся. Светлов борется с ним, но Карим силён, зверь. Глухой удар. Светлов падает на бетон, корчась от боли, держась за бок. Кажись, его ранили…
Чёрт!
– Вон он! – вдруг раздаётся голос.
Группа быстрого реагирования врывается внутрь, раздаются предупреждающие выстрелы… Какие-то люди вокруг, мои парни врукопашную, пытаясь выбить оружие из рук этих гадов. Карим рвётся прочь, но его скручивают.
Я хватаю Катю на руки, выношу её из этого ада.
Я спас её.
Я спас…
В этот момент раздаётся выстрел. Отчаянный, яростный. Я даже не сразу понимаю, куда стреляли… Но потом… я чувствую, как что-то впивается мне в спину. Тело отзывается болью, ноги подкашиваются.
– ЖЕНЯ! – кричит Катя, когда я падаю на колени.
Чёрт…
«Артерия, судя по цвету крови», – думаю про себя скорее механически. Я вот-вот истеку кровью.
Катя бросается ко мне, обхватывая меня руками.
– Нет, нет, нет, нет… – её губы шепчут это снова и снова, пока её пальцы прижимают к моей ране ладошки.
Я слышу, как вдалеке раздаются голоса.
– ВЫЗЫВАЙТЕ СКОРОЮ!
– КАТЮ ЗАБЕРИТЕ!
– ГРОМОВ, НЕ ВЗДУМАЙ ОТКЛЮЧИТЬСЯ!
О… Это Кравцов… Но я уже с трудом разбираю… почти ничего не слышу. Только шёпот Кати.
– Ты мне нужен… Ты мне так нужен, Женя…
– Люблю тебя… – едва слышно выдыхаю я.
А дальше, уплываю в темноту.
Глава 37
Доктор Громов .
Я не помню, как оказался в больнице.
Последнее, что было в моей памяти – глухой хлопок, горячая вспышка в спине и лицо Кати, исказившееся от ужаса. Она что-то кричала, её пальцы прижимали мои раны, а я терялся во тьме.
Четыре дня. Четыре грёбаных дня я был без сознания.
Мне рассказал Илья, когда я очнулся, хрипло втягивая воздух и морщась от боли.
– Проснулся, герой, – Кравцов устало потёр лицо, наклоняясь ко мне.
– Я вот только не пойму, ты вообще жить собираешься? Или мне уже сразу место на кладбище искать?
Я попытался усмехнуться, но боль обожгла плечо, и вместо этого я выдохнул сквозь зубы:
– Хрен ты от меня избавишься, Кравцов.
– Да, блин, заметно, – он фыркнул, но в глазах мелькнуло облегчение.
– Пулю я вытащил. Она задела подключичную артерию, могла легко отправить тебя на тот свет. По-хорошему с такой раной ты должен был отправиться к праотцам ещё на складе, но твоя женщина, видимо, решила, что ей этого не надо.
Моя птичка…
– Где она? – мой голос вышел хриплым.
– У себя. Впервые за эти дни. Мы её буквально выгнали домой, потому что эта леди дежурила у палаты, как преданная собака, – Илья покачал головой.
– Игорь отвёз её. Пусть поест и хоть немного поспит, а то ходит, как тень.
Я почувствовал странное тепло внутри.
– Максим?
– С ним всё нормально. Твоя тёща его не выпускает из рук, как волчица свою территорию охраняет.
Я прикрыл глаза, пропуская всю информацию через затуманенный мозг.
– Каримов?
– В камере, – Илья прищурился.
– Я договорился, его пока не тронут. Ждут, пока ты встанешь на ноги.
Я медленно кивнул.
– Спасибо.
– Ты мне потом бутылку за это должен. И не какую-нибудь шнягу, а хорошего выдержанного вискаря.
– Вписал в долг.
Он хмыкнул.
– О, ещё один момент. Он не гражданин России. Судить его будут у себя на родине. Я пробил инфу – законы там жёсткие. За похищение и покушение на убийство ему может светить смертная казнь.
Я медленно переварил услышанное.
Смерть.
Я ведь хотел его убить…
Чёрт, сколько раз за эти дни мне снилось, как я ломаю ему шею, как крошу его лицо кулаками, как заставляю его страдать.
Но теперь…
Теперь я смотрю на потолок больничной палаты и думаю только о Катиной улыбке. О том, как Максим закидывает мне руки на шею смеясь.
Месть ничего не изменит. Она не вернёт его жену. Не исправит прошлое.
Я жив. Катя жива. Сын в безопасности.
Это главное.
– Хочу его видеть, – бросил я.
– Ну разумеется. Громов только с того света вернулся, но нет, давай пойдём проверять, не жалеет ли Каримов о содеянном! – Кравцов воздел глаза к потолку.
– У меня что, день открытых дверей для самоубийц?
– Пошли.
– Мать твою, Женя!
Но друг прекрасно понимал, что со мной спорить бесполезно…
Доехали мы быстро, благо тут было недалеко.
Холодный бетон, застиранные серые стены, стойкий запах пота и мочи.
Каримов сидит на жёсткой лавке камеры, руки сцеплены в замок. На мне – больничная пижама, потому что Илья не успел меня нормально остановить. Но мне плевать. Надо расставить все точки здесь и сейчас… Не хочу дальше об этом думать.
Хасан поднимает глаза и встречается со мной взглядом.
– Громов, – произносит он спокойно, как будто мы встретились в кафе.
Я стою перед решёткой.
– Ты проиграл.
Он усмехается.
– Я не играл.
– Тогда ты просто идиот.
Он хмыкает.
– И