Ростислав, точнее, то мерцание в воздухе, которое было Ростиславом, хихикнул. Звук раздался отовсюду и ниоткуда.
Я не выдержал и тоже усмехнулся. Губы растянулись сами, несмотря на ситуацию, несмотря на усталость, несмотря на наручники. Костомар оставался собой даже в разобранном виде.
— Прекратить балаган! — рявкнул Стрельцов. Его лицо потемнело от злости. Идеальный контроль дал трещину и эмоции прорвались наружу. — Это арест! Официальная процедура! А не представление в цирке!
— А по-моему, очень похоже на цирк, — невинно заметил Костомар. — Клоуны в чёрном, прожекторы, публика в партере… Только слонов не хватает. И попкорна.
— Заткните его! — Стрельцов повернулся к бойцу. — Заклейте ему рот! Или… — он замолчал, осознавая абсурдность ситуации.
— Как? — боец развёл руками. — У него рта-то нормального нет! Только челюсть! И она… она не закрывается!
Нижняя челюсть Костомара действительно болталась отдельно, упала куда-то за грудную клетку. Череп мог говорить и без неё, хотя звук получался немного гнусавым.
Стрельцов сделал глубокий вдох. Потом ещё один. Я узнал технику — диафрагмальное дыхание (дыхание животом, а не грудью) для контроля гнева. Кто-то учил его управлять эмоциями. Учил хорошо, но у всякого контроля есть предел.
— Так и забирайте, — процедил он сквозь зубы. — Кучей. Все кости сложите в мешок. До единой. И если хоть одна потеряется…
— Только запомните, как взяли, — добавил Костомар, пока бойцы начали собирать его останки в большой брезентовый мешок. — В таком же виде и положите обратно. Я не люблю, когда мои кости путают. Особенно фаланги пальцев — они все похожи, но каждая на своём месте. И запястные кости — их восемь, учтите. Ладьевидная, полулунная, трёхгранная…
— Заткнись уже, — прорычал боец, запихивая череп в мешок.
— … гороховидная, кость-трапеция, трапециевидная, головчатая и крючковидная, — невозмутимо закончил Костомар изнутри мешка. — Анатомию надо знать, молодой человек.
Один из бойцов выронил берцовую кость. Она покатилась по траве, остановившись у моих ног.
— Эй, осторожнее! — возмутился голос из мешка. — Это моя любимая нога! Правая! Или левая? Тьма, сам не помню уже…
Следующая проблема обнаружилась с Ростиславом.
Боец с наручниками — другой, постарше, с сержантскими нашивками на рукаве — уверенно направился к тому месту, где мерцал призрак. Протянул руки, чтобы надеть браслеты на полупрозрачные запястья…
И его руки прошли сквозь пустоту.
Он замер. Посмотрел на свои ладони — пустые, с болтающимися наручниками. Потом на призрака. Потом снова на ладони.
Попробовал ещё раз. Медленнее, аккуратнее, с прицелом.
Тот же результат. Наручники звякнули друг о друга, не встретив никакого сопротивления. Руки прошли сквозь Ростислава, как сквозь туман.
— Ну давай, попробуй ещё раз! — Ростислав захохотал. — Может, с разбегу получится? Или с прыжка? Попробуй подпрыгнуть и в прыжке схватить! Я подожду, мне спешить некуда!
Сержант выругался. Негромко, сквозь зубы, но я расслышал. Что-то про «чёртову нежить», «некромантское отродье» и «почему мне всегда достаётся самое дерьмовое задание».
— Проблемы, капитан? — я позволил себе лёгкую усмешку. Губы болели от ожогов, но усмешка того стоила. — С нематериальными сущностями всегда так. Законы физики, знаете ли. Призраки не имеют физического тела — их материальная составляющая осталась в могиле. Соответственно, они не могут взаимодействовать с материальными объектами. Базовая метафизика, первый курс любой магической академии.
Стрельцов повернулся ко мне. Взгляд, как два ледяных клинка, нацеленных в переносицу.
— И на призрака найдём управу, — прорычал он. — Есть методы. Специальные артефакты. Заклинания изгнания.
— Не сомневаюсь. У Инквизиции наверняка богатый арсенал. Но пока вы будете доставать эти методы, связываться со специалистами, ждать разрешения на применение… — я сделал паузу. — Он просто улетит. Призраки, знаете ли, не ограничены стенами. Или наручниками. Или вашими бронемашинами.
Стрельцов открыл рот и закрыл. Он понимал, что я прав. Ростислав мог исчезнуть в любой момент, пройти сквозь стену, улететь в ночное небо, и никакая Инквизиция его не остановит. По крайней мере, не прямо сейчас, не с теми ресурсами, что были под рукой.
— Впрочем, — я изобразил великодушие, насколько это возможно в наручниках, — я готов помочь. В знак доброй воли и сотрудничества с властями.
— Помочь? — в голосе Стрельцова звучало недоверие.
— Ростислав, — я повернулся к мерцающему силуэту. — Будь добр, сопроводи этих джентльменов добровольно. Поедем вместе. Без принуждения, без изгнаний, без артефактов. Просто как гость.
Призрак материализовался чуть плотнее, насколько это возможно для существа без материального тела.
— О, разумеется! — он отвесил издевательский поклон в сторону Стрельцова. Глубокий, театральный, с заломом несуществующей шляпы. — С превеликим удовольствием! Пусть великая и могучая Инквизиция хоть так почувствует себя всемогущей! Арестовать призрака — это же такое достижение! Войдёт в историю! «Капитан Стрельцов и его подвиг: как надеть наручники на туман»!
Несколько бойцов фыркнули, но тихо, стараясь не привлекать внимания капитана. Но я заметил. И Стрельцов заметил тоже.
Желваки на его скулах заходили ходуном. Контроль держался на честном слове.
Маленькая победа. В нашей ситуации это уже достижение.
— Святослав Игоревич… — голос Кирилла был тихим, надломленным.
Он подошёл ко мне, насколько позволяли бойцы, стоявшие по бокам. Два шага, не больше. Но этого хватило, чтобы я увидел его лицо вблизи.
Он выглядел очень плохо.
Бледность — не просто от усталости, а восковая, нездоровая, с сероватым оттенком. Признак нарушения периферического кровообращения (снижения притока крови к коже и конечностям). Глаза были широко раскрытые, с расширенными зрачками даже в ярком свете прожекторов. Мидриаз (расширение зрачков) — реакция на сильный стресс или шок. Губы — потрескавшиеся, с запёкшейся кровью в уголках. Обезвоживание плюс нервное напряжение.
Его руки дрожали. Мелкий тремор, который он не мог контролировать. Пальцы подёргивались, как у человека с болезнью Паркинсона. Только это была не болезнь — это было магическое истощение. Организм требовал энергии, которой не было, и протестовал единственным доступным способом.
— Я перестал чувствовать свою силу, — продолжил он, голос срывался. — Совсем. Как будто… как будто её никогда не было.
Он посмотрел на наручники на своих запястьях. Руны пульсировали синим в такт его сердцебиению.
— Эти штуки… они что-то делают. Я чувствую себя… пустым. Как будто часть меня вырезали. Как будто я… неполный, — признался он.
Подавляющие артефакты. Неприятная технология, разработанная специально для таких случаев. Они не просто блокируют магию, они отрезают мага от его источника силы. Создают барьер между сознанием и резервом, делая энергию недоступной.
Для обычного человека это ничего особенного. Для мага же, как внезапно ослепнуть и оглохнуть одновременно. Кирилл раньше чувствовал свет внутри себя — тёплый, яркий, живой. И вдруг