Зять мог бы вместе с тестем в храме стоять, а вот у жениха дочери, тем паче, иногороднего, пока статус не тот. Его даже на праздник не полагается приглашать. Плюнуть на все, да и рвануть в Белозерск? Авось, будущий тест и теща не выпроводят за порог? А выпроводят, так гостиницу найду.
Сейчас Леночка пытается убедить родителей, что в Белозерске, для представительства семьи хватит и брата Николая — малолетнего картежника (надеюсь, это только родственники знают?) и гимназиста, а ей лучше остаться в Череповце, чтобы тетушка Аня не слишком скучала. Беда лишь, что все разговоры ведутся в письмах, а письмо в Белозерск идет аж два дня, да два обратно.
— Иван Александрович, мы с Василием и Машей все просчитали, прибыль будет, так что не меньше десяти процентов ваши, — отвлек меня от тягостных раздумий Городской голова.
Что они просчитали? Какие десять процентов?
Видя мой недоуменный взгляд, Иван Андреевич разъяснил:
— Ферму нашу учебную расширять станем. Земельки нужно прирезать — с эти трудно, но решим, стало увеличить голов до ста-ста пятидесяти.
— Лучше уж сразу двести, — подал голос Василий Милютин. — Близ Мяксы заливные луга неплохие, но мужики продавать сразу не хотят, цену заламывают, придется поторговаться. Думаю, сторгуемся, вот тогда и коровок побольше прикупим. У меня уже в Ярославль посланы люди, прикупят.
— Ну, пусть двести, — не стал возражать старший брат.
— Пока луга покупаем, коров, тут и помещение надстроим. Я уже толковому человеку задание дал, чтобы и сепаратор купил побольше, и чаны, чтобы сливки кипятить.
Мы сделали небольшую паузу, чтобы дождаться, пока прислуга поменяет тарелки.
Кажется, старший брат удивился длинной тираде своего младшего брата, но тот, как я понял, уже увлечен новым делом, а раз увлечен — так все и сделает. Но пусть они сами со своими коровами разбираются. Мне интересно другое.
— Сегодня услышал, что рабочие на вашем заводе переживают — не уволят ли их? С чего вдруг такие волнения? Я считал, что завод Милютиных — самое стабильное место во всей губернии, а то и в России.
Братья переглянулись, дружно вздохнули. Отвечать начал старший:
— Не только у нас, по всей Волге так. Вон, на заводах Бернадаки, что в Сормове, убытки за прошлый год с полмиллиона, а сколько за этот будет — пока не считали. У нас за минувший год убыток пятьдесят тысяч, в этом, думается, поменьше, но за счет того, что ни одного судна на воду не спустили, только ремонтами пробавлялись. А как на следующий год будет — подумать страшно. Покроем, конечно, за счет зерна, но все равно — жалко завод терять. Литейный цех свой, паровой молот новый, а самое главное — людей мы поштучно собирали. Восемьдесят человек! Уже подумываем — не перепрофилировать ли завод во что-то другое? Может, плуги начать выпускать, сеялки.
В Сормове, насколько помню, крупнейший завод по производству речных пароходов. Череповецкий судостроительный — муравей против этого гиганта. Но все равно, переходить на плуги с сеялками, после производства барж и паровиков — явная деградация.
— А что с пароходами не так? — поинтересовался я. — Кажется, неурожаев ни в том году, ни в этом нет, зерно возят.
— Зерноторговцы пароходы перестали брать, да и баржи тоже, — ответил Иван Андреевич. — Того, что уже есть — достаточно, а новое пока никому не нужно. Так хоть вот нас с братом взять. У нас и своего флота хватает, зачем нам больше? Но мы бы еще с десяток барж продали, так никто не берет.
Все ясно. Говоря научным языком — «кризис перепроизводства». Про кризисы в экономике России я знал, пусть досконально и не изучал этот вопрос. Ну да, серьезный кризис случился после отмены крепостного права, когда исчезли помещичьи мануфактуры, основанные на крепостном труде. Но как это часто бывает с кризисами — за ними обязательно идет подъем. Вот только, иной раз борьба с экономическими кризисами приводит к такому, что лучше не вспоминать.
— Иван Андреевич, а вы с братом не желаете паровозами заняться? — поинтересовался я. — База у вас имеется, рабочие тоже. Река рядом, чтобы сырье и уголь возить.
— Слабенькая у нас база, и рабочих квалифицированных маловато, — с сожалением сказал Иван Андреевич. Посмотрев на брата, улыбнулся: — Но, если будет к нам железная дорога подведена, то можно с Губониным потолковать — не захочет ли он у нас свой заводик открыть? Разумеется, с нами на паях.
— Прошу прощения — а кто такой Губонин? — поинтересовался я. Вот, ни о чем мне эта фамилия не говорит.
— А Губонин, это главный пайщик «Общества механических и горных заводов», — ответил вместо тестя Николай Викентьевич. — Если не самый богатый в России купец, но уж точно — один из главных богачей.
Если общество механических и горных заводов, значит, специализируется на паровозах и пароходах, а еще на добыче полезных ископаемых. Неудивительно, что человек богатый.
— Ну вот, — хмыкнул я. — Будет паровозостроительный завод — будет и город расширяться.
— Дай-то бог, — кивнул Иван Андреевич. — Вы, когда на собрании выступали, интересную идею подсказали.
Я идею подсказал? Кажется, ничего интересного не выдал. Даже не предлагал отправить телеграмму на Марс, чтобы приобщить марсиан к развитию города.
— Я в тот раз много чего наговорил, — развел я руками. — Напомните, о чем хоть болтал? О вагонах-холодильниках, в которых можно масло возить?
— О вагонах тоже дельная мысль, — кивнул Городской голова. — Если начнем разворачивать паровозостроительный завод, так можно заложить цех и под вагоны. Но вы еще говорили о высшем учебном заведении
— А, вот вы о чем, — вспомнил я и принялся развивать идею. — Наши университеты и институты, все больше по крупным городам создаются. Это понятно — там и преподавательский состав, и ученая молодежь. А если высшее учебное заведение построить в провинции? Конечно, свои минусы есть. Поначалу преподавателей будет мало, опять-таки — материально-учебную часть придется с нуля создавать. Но это решаемо. Есть молодые амбициозные ученые, которые захотят профессорами стать, поедут и к нам.