— Господин, тут к вам городские какие-то.
— Ну, впусти. — Распорядился генерал, не отходя от двери дома. Городских было трое, и двое из них представились:
— Нотариус Гобенблих, член коллегии нотариусов Вильбурга. — Возраста нотариус был почтенного, вида важного. Второй господин был одет в чёрный шёлк и замысловатую шапочку из золотой парчи:
— Клемони, уполномоченный дома Клемони и Бельказе.
Этот дом в представлениях не нуждался, этот банк входил в тройку главных кредиторов герба Ребенрее. И Волков кивнул гостям, он был заинтересован визитом:
— Чем обязан, добрые господа?
— Мы к вам, господин барон, по делу о вашей собственности в городе Фёренбург. — Пояснил ему господин Гобенблих. — О вашем доме… — И он, взяв лист у своего писаря стал зачитывать. — Дом, по улице Жаворонков в три этажа, со внутренним двориком и балконами, что принадлежит вам… На него нашёлся покупатель.
И тут генерал произнес едва слышно:
— Не уж-то Господь услыхал мои молитвы⁉
— Что, простите? — Не понял нотариус.
— Ничего, ничего. — Отвечал ему генерал и указывал на дверь. — Прошу вас в дом, господа.
И нотариус с банкиром и писарем зашли в распахнутую дверь дома. Волков, от радости, верно, показал себя весьма радушным хозяином. Угощал визитёров, как истинных друзей. И при этом слушал, как нотариус ему рассказывал, что есть предложение от банковского дома Гальберихт, и что банк готов выкупить дом генерала за восемьдесят шесть тысяч талеров, единым платежом. Векселем дома.
— Мы вексель дома Гальберихт на указанную сумму, готовы обналичить при надобности в течении недели, — заверил Волкова банкир в красивой шапочке.
«Восемьдесят шесть тысяч! Ах, как это прекрасно! Господи, благодарю тебя. Я не только дострою замок, так ещё и все проценты по этому году выплачу, и ещё часть самих долгов». — Ну, как при таких новостях генералу было не радоваться? Но нашлось то, что немного омрачило его радость.
— Всю сумму обналичивать не придётся, — заявляет нотариус. — Так как двадцать процентов стоимости дома останется в Фёренбурге, она будет выплачена второму владельцу дома.
— Какой ещё второй владелец? — Искренне удивился генерал.
Тут секретарь снова подаёт господину Гобенблиху справку и тот приблизив лист к глазам зачитывает:
— Согласно реестру задний города Фёренбурга… — Он демонстрирует Волкову листок. — Вот у меня на то выписка имеется. — Вторым владельцем дома на улице Жаворонков является некий господин Вайзингер.
— Вайзингер? — Хмурится барон.
— Да, господин Вайзингер. И та собственность распределяется так, восемьдесят процентов ваши, и соответственно двадцать процентов его.
— Хельмут… Чёртов мошенник.
— И второй совладелец здания на улице Жаворонков, — невозмутимо продолжает нотариус, — господин Вайзингер уже дал согласие на продажу дома.
— Вот мерзавец! — Продолжает злиться Волков. — Мы с ним вовсе не так договаривались.
Стряпчий и банкир смотрят на генерала теперь настороженно, и юрист интересуется:
— Желаете опротестовать его собственность? Или может его долю? Учитывая, кто вы и кто тот господин, я вижу ваше дело в выигрышном свете.
— Предлагаете судиться? — Вздыхая спрашивает генерал. — И сколько будет длиться тот суд?
— Судиться вам придётся в Фёренбурге… У меня там есть достойные партнёры, они всё устроят, суд будет длиться… Год, или два, — отвечает нотариус.
Он слышать ничего не хочет про Фёренбург. И к тому же у него нет даже одного года:
— И сколько мне будет причитаться, если всё разделить как есть?
И тут нотариус заглядывает в новую бумагу:
— В случае вашего согласия, вы получите… — Он смотрит в листок. — С учётом налога города Фёренбурга, с учётом услуг дома Клемони и Бельказе, с учётом нотариальных услуг, на руки вы получите… — Он протягивает барону бумагу. — Шестьдесят восемь тысяч сто восемьдесят талеров земли Ребенрее серебром, или золотыми монетами по текущему курсу.
"Шестьдесят восемь тысяч… Это, конечно, не восемьдесят шесть…
Тем не менее…".
— Я согласен на эти условия, так что не будем тянуть, давайте подписывать бумаги.
Глава 18
Подписав все нужные бумаги, он поговорил с банкиром Клемони и тот сообщил ему, что часть суммы в тысячу гульденов, генерал может получить уже завтра, а остальное в течение недели, или векселем банка, так же, завтра. Волков уточнил у него: есть ли кто-то, кто примет этот вексель в Малене, и банкир назвал людей, которые с радостью это сделают. И среди них оказался и дом братьев Мёльдениц и даже… Купец Кёршнер. И Мёльденицы и родственник были его кредиторами. Так что тащить с собой сундуки серебра смысла не было. И он договорился с банкиром на золото и вексель, на сумму в сорок одну тысячу шестьсот восемьдесят талеров. Тот обещал ему, что всё будет у него уже завтра поутру.
И вдруг мир перестал быть таким мрачным, каким был ещё совсем недавно. Тысяча золотых — это хоть завтра садись в карету и езжай в Ланн к архитектору Копплингу: вот, дорогой архитектор, требуемые вами деньги, заканчивайте, наконец, правый от моста скошенный равелин и ставьте ворота. Ставьте ворота и монтируйте уже подъёмный мост. После этого замок можно уже считать достроенным. Конечно, в замке было ещё очень много работы, нужно чтобы там можно было жить во время зимних ветров, вставить стёкла в окна, хотя бы, в господских покоях. Но всё это можно было делать своими силами, уже без заоблачных трат на модного архитектора и его инженеров. Главное это укрытые равелинами ворота и хорошие пушки над ними. И после этого ему сразу станет легче дышать.
«Господи, быстрее бы!»
И пусть герцог тогда присылает свои «просьбы» явиться во дворец или отправиться куда-нибудь по его делам. Барон просто собирался отписываться от подобных «просьб» ссылаясь на свои бесконечные болезни.
«К чёрту его, я ему вассальный долг до конца дней своих вперёдуже отработал. Когда закончу замок, носа из Эшбахта высовывать не стану».
И в том, что ничего с ним курфюрст поделать не сможет, Волков был уверен. По той простой причине, что у герцога просто… Нет ни денег на войну с ним, ни умных офицеров, что смогли бы взять его прекрасный замок. А ещё сеньор надолго завязнет в своей авантюре в Винцлау. Новому маркграфу будет необходима поддержка, ну хотя бы до