Дежурный покачал головой:
– Не видел. Настя как раз вышла из-под фонаря. Там, перед тем как за угол свернуть, слепое пятно. Из одного освещённого участка выходишь, а до другого ещё метров двадцать. Но что человек ей знаком, я понял. Она его под руку взяла. Я даже сначала подумал, что это Федька её там ждал. Мало ли по какой причине не вместе из отделения вышли. Я и забыл сначала про это. Не придал значения. А оно вон как обернулось…
На несколько секунд в кабинете повисло тяжёлое молчание, потом Мальков устало махнул рукой дежурному:
– Идите на пост. Спасибо вам.
Дежурный почти вышел из кабинета, но на пороге в нерешительности остановился.
– Разрешите спросить, – растерянно пробормотал парень и, дождавшись кивка от Малькова, неловко закончил: – Если бы я запомнил или Настю остановил, то…
Дежурный замолчал и виновато потупился.
Мальков покачал головой:
– Ты нам помог, сынок. Не бери на себя чужой вины. Жизнь долгая, тебе своей хватит.
Никифоров насмешливо оскалился и что-то проворчал себе под нос про «отца солдатам». Но стоило Малькову перевести на него тяжёлый взгляд, сразу потупился и замолчал.
Иванов вдруг повернулся к Малькову:
– Замените его, Степан Матвеевич, пожалуйста, кем-нибудь. Я попытаюсь побеседовать. Авось чего и вспомнит. И мне бы пустой кабинет для беседы.
Денис усмехнулся про себя: «Да уж, методы у тебя нестандартные», но духом воспрял. Может, и добьётся чего московский следователь. С Митькой же получилось.
Иванов ушёл, и они остались втроём.
– Знакомый, знакомый… – Мальков задумчиво побарабанил по столу пальцами. – Надо ещё раз опросить родных. Может быть, Настя что-то говорила про то, что к ней в последнее время кто-то часто подходит из старых знакомых.
Денис было вскочил с места, но Мальков покачал головой:
– Не сейчас, торопыга! С утра. Им и так досталось, не пугай их среди ночи. А вот с Фёдором стоит поговорить. Пусть список точный составит, с кем Настя последние дни чаще всего общалась.
Потянулись минуты ожидания. Через полчаса вернулся Иванов и на вопросительные взгляды только покачал головой:
– Он действительно не видел. Из новых сведений только кепка и шарф. Кажется, в клетку.
Да, это практически не сужало круг подозреваемых. Хотя про кепку и водопроводчик-свидетель с места убийства Матросовой говорил.
Денис щелчком выбил из пачки очередную папиросину и чиркнул спичкой. И Никифоров сразу, словно обрадовавшись поводу, недовольно поморщился и отодвинулся от него подальше:
– Сколько можно чадить… И сам травишься, и другим нормально дышать не даёшь.
Денис на ворчание чекиста внимания не обратил, прикурил, пыхнул горьковатым дымом и закашлялся. Да, чего-то он сегодня курит больше обычного, даже слюна уже вязкая и кислая на вкус. Курить расхотелось, но он из вредности папиросу не затушил, проигнорировав недовольную физиономию Никифорова.
Говорить было не о чем, да и не хотелось. И в кабинете опять повисло тяжёлое молчание.
Входная дверь тихонько скрипнула и приоткрылась, на пороге замаячил всё тот же дежурный. Он неловко переступил с ноги на ногу и кашлянул.
– Чего тебе, лишенец? – Никифоров смерил парня тяжёлым взглядом.
– Там газетчик звонит. Говорит, у него срочное сообщение для Ожарова и Иванова. Спрашивает, что ему делать. Ехать сюда?
Они дружно переглянулись.
– Что за сообщение, он не говорил? – Никифоров больше не морщился недовольно и брезгливо, он снова стал умным и цепким профессионалом, каким и был на самом деле.
– Нет, только сказал – это очень важно. Так что ему передать?
Денис быстро прикинул, что проще доехать до редакции им самим, чем посылать за Тролевым. Благо автомобилей у них в распоряжении – как в хорошем таксопарке. Он быстро глянул на Иванова, перевёл взгляд на Никифорова – оба наклонили головы, соглашаясь с его молчаливым вопросом. Всем было понятно: Тролев мог звонить только по одному поводу – он получил какие-то сведения по делу исчезновения Окуневой. Хотя дела-то как раз ещё и не было. Но в любом случае – им следовало поторопиться. Сейчас любая, даже крохотная, зацепка могла спасти жизнь девушки.
– Скажи, пусть сидит на месте. Мы будем через пятнадцать минут. – Денис быстро поднялся, потом, словно опомнившись, виновато глянул на начальника отделения. – Разрешите, Степан Матвеевич?
Мальков махнул рукой:
– Не до церемоний, действуйте, товарищи.
Денис быстро спустился в кабинет, схватил тулуп, кепку, окинул взглядом помещение и сердито нахмурился. На его столе лежал свёрнутый вдвое лист бумаги. Это был непорядок, даже – грубейшее нарушение правил. Первое, чему учили в уголовном розыске, – никогда и ни при каких обстоятельствах не оставлять документы на столе. Даже если это просто заметки «для себя», даже если это черновые записи, которые никто, кроме писавшего, и расшифровать не сможет. Денис раздумывал не больше секунды. Убирать документ в несгораемый шкаф было некогда – по лестнице уже грохотали шаги спускающихся Никифорова и Иванова. Он быстро шагнул к столу и, мельком глянув на исписанный лист, сунул его в карман тулупа.
Ехали они по пустынным улицам N-ска молча, только было слышно, как визжат на поворотах тормоза, да видно, как лимонно-жёлтый свет фар выхватывает из темноты то угол какого-нибудь дома, то припозднившегося прохожего, испуганно шарахающегося от громко рычащего автомобиля, то просто кусок дороги с высокими снежными сугробами по бокам.
Денис чувствовал, как в висках стучит кровь, а где-то в груди сжимается стальная пружина. Денис любил это состояние. Когда до предела обостряются все чувства. Зрение становится чётким и острым, слух улавливает любой подозрительный шорох, а запахи дополняют картину происходящего. Сам себе он напоминал в эти минуты охотничью собаку, уловившую в какофонии окружающего мира нотки свежей крови, ведущей к добыче. Да, кажется, дело сдвинулось с мёртвой точки. Денис был в этом уверен.
Редакция газеты «Правда N-ска» встретила их редкими светящимися окнами. Впрочем, Денис знал, что жизнь в этом приземистом каменном доме, бывшем особняке купца первой гильдии Терентьева, полностью не затухает никогда, даже глубокой ночью.
Вахтёр, дежуривший на входе, привстал было, чтобы преградить им путь в святая святых N-ской гласности, но Никифоров, шедший впереди всех на полкорпуса, молча махнул алыми корочками, и пожилой вахтёр поспешно опустил зад на старый венский стул и даже заискивающе улыбнулся.
А из кабинета к ним навстречу уже нёсся бледный и растрёпанный Санёк Тролев. Одной рукой он бессознательно дёргал себя за шарф на шее, словно тот мешал ему дышать, а в другой сжимал серый почтовый конверт и какую-то картинку, кажется, фотографию.
– Вот! Потрошитель прислал!.. – Санёк захлёбывался от волнения