— О, да, я понимаю, — сказал старина Фрэнки, после чего его кресло, влекомое невидимыми слугами, уплыло за полупрозрачные двери приемного покоя, и следом за ним там же скрылась миссис Элеонора.
В госпитале президентскую чету задержали до самого утра, выпустив из ванн только к завтраку, во время которого случилась отдельная мизансцена. Обалдевшего от всего происходящего президента посадили на почетное место по правую руку от меня, а его супругу разместили рядом с Птицей. И ведь ему было с чего впадать в транс, даже несмотря на то, что из исторических фигур в лицо он не смог опознать ни Сосо с Ольгой Александровной, ни Викторию Великобританскую, ни супруга Кобры Мишеля. Для процесса полного очешуения ему хватало и двух товарищей Лениных, Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Да, и еще мисс Зул. Эта особа, наряженная в обтягивающее маленькое черное платье, пришла к столу последней, вежливо поздоровалась с присутствующими, и, чуть наклонив рогатую голову, внимательно посмотрела на новеньких. Потом, двигаясь, будто манекенщица на подиуме, обошла стол и, ни слова не говоря, уселась на свое место.
— А это кто, мистер Серегин? — вполголоса спросил президент Рузвельт. — Не думал, что в ваше окружение входят самые натуральные чертовки.
— Мисс Зул не чертовка, — также тихо ответил я. — Эта знатная деммская дама является графиней-изгнанницей из одного далекого-предалекого мира, где все не так, как у нас. Однако при изгнании этой женщины из родного мира ее связи с силами зла были разорваны, чтобы она не могла вернуться и отомстить. Месть — это то, что у деммов получается лучше всего. Однако так уж получилось, что в самый критический момент ее жизни мы оказались поблизости, спасли, подобрали, испросили для нее у Господа прощения и спасения души, а потом поставили в строй. Всего у мисс Зул два основных занятия. По службе она большой специалист по разным пакостям нехорошим людям, а вне ее — икона дамского стиля, способная даже из свинарки сделать королеву. Ну вы меня понимаете…
— Да, понимаю, — кивнул мой собеседник. — Не обращая внимания на внешний вид, вы берете себе на службу любого, кто подходит вам по деловым качествам. Должен сказать, что это вполне по-американски.
— Это вы еще ничего не знаете о псевдоличностях «Неумолимого», искине Агриппе и Кораблях темных эйджел, которые тоже являются моими Верными, — сказал я. — У них вообще нет никакого внешнего вида, но тем не менее они такие же мои боевые товарищи, как и люди из плоти и крови.
— Э-э-э, а кто это такие псевдоличности, искины и Корабли, и как так могло получиться, что у них нет внешности? — спросил ошарашенный Рузвельт.
— Давайте на эту тему поговорим позже, — сказал я. — Просто имейте ввиду, что для меня ничего не значат наличие или отсутствие внешнего вида, раса, нация, пол, год, способ и место происхождения. И даже деловые качества могут считаться вторичными — все определяется тем, к чему стремится душа это человека, к добру или злу.
— Душа — это очень эфемерное понятие, — пожал плечами мой собеседник.
— Напротив, — возразил я, — душа — это то, что в нас от Бога, а все остальное — от высокоразвитых хищных обезьян или же является последствиями влияния оседлавшего личность демона или мелкого беса. Это я вам говорю как специалист. Видите ту молодую рыжеволосую женщину с короткой стрижкой? Это моя современница американского происхождения по имени Мэри Смитсон. Когда мы освободили ее из плена у тевтонов-сатанистов, она была оседлана злыми силами, и из-за этого ненавидела весь мир, и в первую очередь тех, кто добрее, умнее, красивее и успешнее ее. Там, в двадцать первом веке, эта болезнь в Америке стала чуть ли не повальной, захватив не только правящий слой, но и самые широкие круги простонародья. Мы избавили личность Мэри от незаконного квартиранта и, обнаружив в ней талант великого финансиста, сделали эту молодую женщину своим главным казначеем, после чего не видели от нее ничего, кроме добра. А совсем недавно я объявил, что под моей защитой находятся не только русские, сербы и болгары, но и рядовые американцы: фермеры, рабочие, инженеры, домохозяйки, дети и подростки, которых, впрочем, следует оберегать не от внешней угрозы, а от действий ваших же правящих кругов. После этого Мэри из разряда высокооплачиваемых наемных работников, пребывающих в моей компании до момента возвращения на родину, перешла в разряд Верных, или, как думает она сама, стала госпожой акционером.
— Я не думаю, что простых американцев следует защищать от американских же властей, — проворчал Рузвельт.
— Говорите только за себя, — сказал я. — В этом смысле вы лично являетесь исключением из правил, а вот ваш Конгресс под прицелом орбитальной сканирующей системы смотрится как сборище ядовитых скорпионов, омерзительных мокриц и бесцветных слизней. И дальше будет только хуже. Не зря же ваше исчезновение из исторического потока довольно быстро привело к катастрофическим последствиям. Впрочем, давайте сделаем так… После завтрака я официально представлю вам мисс Смитсон и оставлю вас с этой женщиной наедине, чтобы она сама, без всякого моего участия, поведала бы вам о том, чем стала Америка в двадцать первом веке. Если этого будет недостаточно, то к рассказу подключатся две ее подруги и современницы Дафна и Луиза, не занимающие у меня высоких постов, а потому более свободные в своих суждениях. Прежде чем мы с вами предметно начнем обсуждать наше соглашение, вам следует понять, от чего именно я оттягиваю за уши и вашу Америку, и весь мир.
— Хорошо, мистер Серегин, давайте так и сделаем, — сказал президент Рузвельт, после чего завтрак продолжился в полном молчании.
Тысяча сто одиннадцатый день в мире Содома, полдень, Заброшенный