Это снова наводит меня на мысль о пропасти, лежащей между Кестером и мной. То, что я дочь Алекса Тейлора, не доказано. Мои видения – это только мои видения. Я их и придумать могла. Для общества я по-прежнему сирота из приюта. И даже если происхождение моё будет доказано, состояния у меня нет.
То, что Кес назвал меня своей невестой, похоже на сказку. А у тех, кто верит, что сказки бывают в реальной жизни, обычно всё заканчивается разочарованием.
Мне не стоило соглашаться.
– Вы так напряжены, леди, – говорит женщина. – У вас, наверное, сегодня были очень сложные тренировки.
– Да, – односложно отвечаю я.
Куда ещё сложнее? Перед глазами возникает образ убийцы со шрамом, и я содрогаюсь.
– Вам холодно? Разжечь камин?
– Нет, что вы, не стоит.
– Давайте начнём с вот этого платья.
Две девушки держат на весу роскошный наряд из алого шёлка, расшитый по подолу золотыми нитями.
– Нет, – вырывается у меня.
Платье выглядит изумительно, но цвет такой вызывающий. Ни за что не решусь его надеть.
– Оно слишком… яркое.
– Не ярче вашей красоты.
Она это серьёзно? Да нет, конечно. Просто положено льстить клиентам.
– Мы только примерим.
Искушение. Но ведь просто примерить не значит выйти в нём к людям?
Моё молчаливое сомнение воспринимается как согласие.
– Только то, что надето на вас, под это платье не подойдёт.
Вместо плотной рубашки мне предлагают надеть изящную шёлковую маечку на тонких бретельках и деликатно отворачиваются, пока я переодеваюсь.
А потом женщина просит меня поднять руки, и девушки заносят платье над моей головой. Невесомая алая ткань струится по моей коже, и у меня по всему телу бегут мурашки от прикосновений, похожих на ласку.
Платье легче той нижней рубашки, которая была на мне до этого. Я чувствую себя почти раздетой. Ещё сильнее смущаюсь, когда меня подводят к огромному в полстены зеркалу.
– Ох, – вырывается у меня при виде глубокого декольте. – Нет, я это не надену.
– Одно мгновение, леди.
Женщина делает знак рукой, и одна из девушек быстро выходит.
– Мы просто спросим мнение ещё одного человека, – хитро улыбается она.
Что она имеет в виду, я понимаю в тот момент, когда в комнату входит Кестер.
К моим щекам приливает кровь. А моё мнение здесь ничего не значит? Мысль о том, что меня наряжают для него и по его распоряжению, смущает и кажется именно неприличной. Пытаюсь понять, что именно я ему пообещала. Где она эта грань, за которой я могу потерять своё достоинство?
«Я в этом не пойду», – собираюсь сказать я с вызовом, но останавливаюсь.
В глазах Кестера нет ни тени пошлости. Даже когда его взгляд застывает на моей груди, в нём только искреннее восхищение, но я не замечаю ни толики грубого мужского вожделения. А я видела немало взглядов за свою недолгую жизнь: и в приюте, и в больнице, где работала. Приходилось надевать наглухо закрытые мешковатые платья, впрочем, других у меня и не было. И всё равно сынок мэра после посещения больнички в свите своего отца долго не давал мне проходу, пока мои друзья доходчиво не объяснили ему, что я не забава для избалованного золотого мальчика.
Нет, никто его и пальцем не тронул. Просто поговорили. Но назойливый парень с того дня, даже когда случайно встречал меня на улицах, отворачивался.
Кестер же смотрит на меня как на божество. И грубить ему совсем не хочется.
– Кес, – мягко говорю я. – Я не смогу это надеть.
И он понимающе улыбается.
– Ты великолепна, Мели, но ты права, – откашлявшись, отвечает он и поворачивается к хозяйке всей этой роскоши. – Госпожа Варни, я хочу, чтобы Амелия сегодня чувствовала себя легко и комфортно, а это платье мы возьмём для осеннего бала в Академии. Мели, не спорь, считай, что я беру его для себя, а не для тебя.
И Кестер, кивнув женщине, выходит, оставив меня в растерянности.
После алого великолепия голубовато-серое платье, расшитое серебряными нитями, кажется мне почти монашеским, хотя, конечно же, это не совсем так. Если бы я примерила его первым, я бы тоже протестовала. Но всё познаётся в сравнении.
К тому же поведение Кестера и та вежливость, с которой обращаются со мной госпожа Варни и её девушки, снимают моё внутреннее сопротивление и развеивают сомнения.
Наверное, ничего страшного, если на один вечер я попробую расслабиться и довериться своему… напарнику. Мы просто погуляем по городу и сходим в кафе, потом вернёмся в Академию.
А насчёт алого платья для бала я ещё успею его разубедить. В Академии я такое тоже не рискну надеть.
После выбора платья меня окружают уже другие женщины постарше. Одна из них укладывает в причёску мои волосы, другая завладевает моими руками и что-то делает с моими ногтями. И наконец последней за меня берётся сама госпожа Варди.
– Здесь почти ничего не надо менять, – улыбается она, касаясь моего лица мягкой кисточкой. – Мы просто уберём флёр усталости. Я ведь тоже маг, леди, хоть и не училась в Академии. Бытовой магии обучают в специальных колледжах и в основном не людей, а другие расы. Но без нас в мире было бы меньше красоты.
А после меня подводят к зеркалу. Это я и одновременно не я. И от этого, как ни странно, становится легче. Пожалуй, у меня получится спрятаться за этой необыкновенно красивой девушкой на один вечер.
Вот только от себя не спрячешься. Это я понимаю, когда вижу глаза Кестера.
Кестер приоткрывает рот, собираясь что-то сказать, но тут же его закрывает.
Он смотрит на меня, а я не сразу, но замечаю, что он тоже изменился. Вместо кожаной куртки на нём камзол из тёмно-синей ткани. И я понимаю, что моё голубовато- серое платье отлично будет смотреться рядом с его камзолом. Это случайность? Или хозяйка салона всё предусмотрела?
Пауза затягивается.
– Вам не нравится, Ваша Светлость? – талантливо имитируя огорчение, спрашивает госпожа Варни. – Я постаралась не испортить природную красоту девушки.
Мастер ждёт восторгов по поводу своей работы.
Кестер наконец обретает дар речи.
– Наоборот. Великолепно. Вы огранили драгоценный камень.
– Кстати, о драгоценных камнях… – начинает хозяйка салона.
– Да, я уже подумал об этом, – прерывает её Кестер и переводит разговор: – Госпожа Варни, прошу вас доставить нашу одежду в Академию. И то алое платье непременно тоже.
– Кес…
Я хочу возразить насчёт платья, но всё перекрывает другая мысль.
– Ты же не хочешь сказать, что мы вернёмся в Академию в этом?
По