Всхлип всё-таки вырывается, и Кестер притягивает меня к себе. Его ладонь прижимает мою голову оберегающим жестом. Чувствую, как под щекой перекатываются его мышцы, и слышу, как часто бьётся его сердце.
Мне не хочется выбираться из его объятий. Но неподалёку раздаются чьи-то голоса, и я отстраняюсь.
– На занятия?
– На занятия, – киваю я. – Только что я буду делать на ваших лекциях? Я же там ничего не пойму.
– Буду тебя натаскивать помаленьку. Ты у меня девочка умненькая, быстро втянешься.
«Ты у меня» … А звучит приятно. В области сердца разливается тепло.
– Только я сначала зайду к себе? А то ни тетради, ни ручки. Собралась на занятия.
– Я подожду внизу.
Быстрым шагом мы доходим до женского общежития, и я бегом поднимаюсь к себе. На самом деле меня интересуют не столько ручки и тетрадки, я почему-то надеюсь, что клыкастик, позавтракав тёмной энергией, вернулся ко мне в комнату. Хотелось бы убедиться, что с ним всё хорошо.
Сажика в комнате нет, но гораздо раньше я замечаю белый конверт, лежащий на полу у самой двери. Кто-то подсунул его в щель.
Меня встречает мрачная Эля, которая с порога заявляет:
– Я не видела, кто это сделал. И я бы на твоём месте не читала. Ничего хорошего такие внезапные послания не приносят.
– Тем более лучше знать, что там.
Поднимаю конверт и надрываю край, чтобы вытащить листок бумаги. Подозреваю, что это очередное требование покинуть Академию, подброшенное лордом Варгусом. Но несколько предложений, написанных аккуратным женским почерком, приводят меня в смятение.
«Твою мать зовут Майя Тейлор. Если хочешь её увидеть – завтра утром в десять у главных ворот Академии тебя будет ждать карета. Придёшь одна. Второго шанса не будет. Пропуск на выход – в конверте».
У меня темнеет в глазах и перехватывает дыхание. Остановившимся взглядом смотрю на имя своей мамы. Если и оставались какие-то сомнения после сна, навеянного клыкастиком, то сейчас они окончательно исчезли. Даже подтверждение магистров меня не до конца убедило. Можно ли ориентироваться на магический рисунок и цвет глаз? Наверное, можно, но вероятность ошибки остаётся. Письмо лорда Варгуса – это ещё одно подтверждение со стороны, уже третье.
То, что письмо от лорда, – это без вариантов, пусть и написано не его рукой. Кому ещё так сильно хочется от меня избавиться? Лорд Варгус, скорее всего, ничего не знает о том, что его уже подозревают магистры, и на всякий случай заметает следы. Так что я отлично понимаю, что это ловушка.
И всё же, что если моя мама на самом деле жива, и только лорд знает, где она находится? Понял, что деньгами меня не взять, и решил надавить на больное? Кто из сирот откажется узнать правду о своих родителях?
– Что там? – с тревогой спрашивает Эля.
Мотаю головой. Не до ответов сейчас. Дрожащими пальцами разрываю конверт. Получается неровно и слишком резко. На пол летит прямоугольная пластина. Вроде металлическая, но ковёр на полу поглощает звук падения. Опускаюсь на колени и, взяв рукой плоскую штуковину, подношу к глазам.
«Выход в город. Амалия Ларсен».
Элин голос доносится сквозь шум в ушах.
– Похоже на пропуск. Что-то мне подсказывает, что ты сейчас глупостей наделаешь.
В горле ком. Сглатываю с трудом.
– Нет, Эля, – хрипло, но твёрдо говорю я. – Не наделаю.
– Точно?
Тревога в голосе гномы трогает меня до глубины души. Я всё ещё стою на коленях, держа в одной руке письмо, а в другой пропуск. Наши с Анариэль головы сейчас на одном уровне, и я порывисто обнимаю свою маленькую заботливую домовушку.
– Спасибо, Эль, не волнуйся. Правда, не наделаю.
Эля растроганно шмыгает носом, а я перевожу разговор на другой волнующий меня вопрос:
– Сажик не появлялся?
– Ты разве не слышала, что он возле столовой сделал? – Гнома аж подпрыгивает от возбуждения.
– И слышала, и видела. Но он куда-то делся после этого. Вдруг ему плохо станет.
Эля оглядывается на дверь и приближает губы к самому моему уху.
– Не станет ему плохо, – шепчет она. – Я тебе по секрету скажу. Двадцать лет назад именно Сажик вытянул тёмную сущность из заражённого парня.
– Из Алекса Тейлора?
– Ты даже об этом знаешь?
– Имя – да, но, что Сажик помог, не знала, хотя… – добавляю я себе под нос. – Могла же догадаться.
– Ну вот, мы решили…
– Мы – это кто?
– Нас бытовиками называют. На нас не очень внимание обращают, мы дружим только с теми людьми, которые, как и мы, обслуживают Академию.
Я киваю понимающе.
– Ты исключение, – спешит добавить Эля.
– Это честь для меня.
Моя гнома начинает часто моргать, и я спешу вернуть её к интересующей меня теме:
– Так что вы решили?
– Что сбежавшая тёмная сущность поселилась в дереве, а Сажик опять её вытянул, утиля… утилизировал. И, значит, ещё лет двадцать проживёт. В прошлый раз он почти до котёночного уровня омолодился.
Интересная версия. Вот только всё немного не так. Но зато, оказывается, все считают, что поглощение тёмной сущности для кота не вредно. Может, и Айленгор с Мардего не будут кота, как сказала Эля, утилизировать.
– Но, если бы ты тогда ему не помогла, он бы не выжил, – с серьёзным видом продолжает гнома. – Все наши тебя теперь обожают. И мне завидуют, что я с тобой дружу по-настоящему. Мы ведь настоящие друзья?
– Конечно, Элечка. – Я поднимаюсь с коленей и разминаю затёкшие ноги. – Мы ещё поговорим обо всём. Ты мне сейчас очень помогла. А сейчас мне надо на занятия.
Я хватаю свою сумку и складываю туда письмо и пропуск. Заметив, что во взгляде Эли снова появляется тревога, я говорю успокаивающе:
– Я обсужу то, что в письме, с напарником. Не обижайся: тебе пока не расскажу.
Эля согласно кивает.
– Напарник – это хорошо. Кестер Алистер – хороший парень. Он со своим домовиком иногда чай вместе пьёт. И Рамзи говорил, что Кестер его часто конфетами угощает.
У меня рот открывается от изумления. А мне-то показалось, что Кес относится к домовикам пренебрежительно. А он, получается, тоже исключение? Как же много я ещё о нём не знаю…
В коридоре я сталкиваюсь с Кайрой.
– Спешишь? – шипит она, перегораживая мне дорогу. – Не надейся, что Кес с тобой надолго. Ты у него уже пятая за годы учёбы. Неприятно, конечно, но я потерплю. Знаешь, что говорят мудрые женщины? Если парень нагуляется, будет верным мужем.
– Мне на